Будь здрав, Володимирыч-княже, окстясь же и ныне, и всуе.
Челом бьют тебе мамка с батькой, пока еще живы понеже,
Не идолищем поганым, но токмо твоею заботой.
Чему и горазды молиться в Останкино и окрестьях.
С холопкою нашей дворовой, мы шлем тебе, милый сыночек,
Землицы родимой подарок – ежловые рукавицы,
Для вящей потребности оной, которою ты угораздил
Народ не чинясь присчастливить, как водится сроду и присно.
А так же хотели глаголить, что веки ты поднял незрячим,
И глас твой рыклив и внемляет, и око твое недремотно.
За что мы тебе благодарны, особенно - дьякон Отрепьев,
В молитвах своих об усопших - героях и просто померших.
Тай буде здоровьишком вечен, в заботах своих не оставь нас,
Отмсти неразумным харазмам, кирманам и прочим елдышам.
Пускай прирастает княженье землей для погостов и тягол.
Ведь лишней земли не бывает - бывают худые оградки.
Дозволь же закончить писульку, как встарь, византийской бодягой:
Чем горже в уме человече, тем всласть упоение силой.
Но, коли судьба предназначит, хвататься в паденьи за небо,
Ежловые рукавички - надень в тот же час, не побрезгуй.
А больше ничем и не можем, прости нас, убогих и сирых,
Помочь тебе в славных стремленьях - устроить нам рай непременно,
А ворогам - злую погибель, гуртом с отлученьем от церквы.
Да нас-то всего и осталось - мы с батькой, да пьяный Отрепьев.
Холопка же - девка худая, найдет мужика - не вернется.