И , когда я буду сухими руками сдергивать останки свои с турникета, ты будешь снова красивая, снова с умными графитовыми глазками, снова лучше меня. И я буду этому радоваться, как избитая, с обожженным боком, Каштанка вилять хвостом. Тут я внезапно для себя самой воспряну духом и выскажу , наконец- то, тебе всю свою человеческую обидку. И буду пытливо ждать восторга, но снова не впечатлю тебя.
И я подумаю: "А какого черта! Жить хочу! Убью!". И ты растворишься. И все будет заебись. И папа вернется домой, и мама перестанет плакать. И я перестану плакать.
Леа так решила. Леа верила, что теперь она - бог. Судьбы нет, она сама себе командор. Пошарила по карманам - даже сотни не наберется, хоть бы знать, как уехать с этой богом забытой остановки. Мать уже названивает, но это все не то. Матери проще, у нее - никчемный алкашенок, а у Леы - графитовые спицы под ребрами. Есть из-за чего жалеть себя.
Леа так думала. Пока она думала, маршрутка демонстративно проехала мимо. Еще сорок минут ожиданий. В весенней куртке ****етц как холодно, зато стройнит, как Лее казалось. Леа села на то, что раньше называлось лавочкой. Теперь это просто две уродливые металлические хреновины.
Все равно я рожать никогда не буду, дети - это зло. Так думала Леа, чувствуя, что в одних джинсах от этих железяк ничего хорошего для ее яичников не светит. Только бы скорее закончить школу, уехать в Питер или Москву. И никогда, никогда не видеть тебя! Ну только разве что мельком, в контактике, чтобы знать, что ты еще помнишь мои плечи, ты ими так восхищалась...Мы будем делать вид, что не заходим на страницу друг к другу. И я ни за что не поставлю тебе лайк, страдай!
Леа забилась в самую чащу маршрутки и, вдоволь насладившись своим жалким положением, погрузилась в сладкую дрему.