К вечеру катился день. Дождь прошёл обильный.
Солнце вышло из-за туч, чтоб согреть меня.
Я беспечный и босой степью шёл ковыльной
И на череп наступил Олегова коня.
А из черепа змея вылезла проворно,
И ужалила меня, так, порядка для!
А потом пришла с косой женщина, вся в чёрном,
И схватила очень грубо за руку меня!
Крикнув громко: «Ты - со мной!», как махнёт косою!
Всё вокруг укрыла белым саваном зима,
И везут меня, гляжу, тройкой вороною,
А кругом – ни зги не видно, опустилась тьма!
Голова моя трещит, как с хорошей пьянки,
От зубов, видать, гадючьих скверно очень мне.
Кони медленно везут по морозцу санки,
А рядом кто-то проскакал на розовом коне!
Оглянулся - пеленой застил снег мне очи,
Пригляделся – потолок белый надо мной!
А в ногах стоят врачи, ножик острый точат:
«Пациент скорее мертв!» Дудки! Я живой!
Но врачи - те на своем: вскрытие покажет!
Ножик целят прямо в грудь. Все, теперь конец!
Я такого не видал у Хичкока даже,
И кричу: «Мне, как поэту, лучше в грудь свинец!»
Усмехнулся главный здесь: «Ишь, чего он хочет!-
Улыбается так мерзко, сразу видно - пьян!-
Пулю надо заслужить, это – между прочим,
И какой ты там поэт? Просто графоман!»
«Нет у вас на это прав!»- закричал я снова.
И спросил устало главный: «Что же хочешь ты?»
Что хочу я? Вот вопрос! Дайте, прежде, слова!
Вдруг - стою я пред Судьею, а вокруг – менты!
«Где архангелы? – кричу. - Значит, суд – не Божий!
Ничего вам не скажу, вы – не судьи мне!»
«И не надо, - говорят, - видим мы по роже,
Что в грехах погряз ты весь, аки червь в дерьме!»
«Да, признаюсь, что грешил, но не с постоянством,
В детстве, было, часто врал, но, ведь, не со зла!
Старше стал – замечен был в кутежах и пьянстве,
Жен чужих порой любил, вот и все дела!»
«Да кругом все нынче врут и напропалую,
Выпить – то ж не дураки, и с бабами – не прочь,
По анкете же - ведут жизнь почти святую.
Но ничем тебе не сможем всё равно помочь!»
«Что, отсюда прямо в Ад?» «Да, уж, так придётся!»
«Что-то голос мне знаком! Кто ты, мой судья?»
А судья в ответ молчит, почему-то мнётся,
Видно, что соврать хотел, но здесь врать нельзя.
«Ах, вы, мерзкие!- кричу, кто вы все такие?
Документики на стол, и без дураков!»
Я проснулся весь в поту, ноженьки босые
Ещё дрыгались, давая им под зад пинков.
Октябрь 2009 года