Ветер злой , колючий , стылый в деревянную кабину бьёт,
срывая злость.
Мёрзнут руки. Ноют шины, на морозе из резины
превращаясь в кость.
Воет ветер злой собакой . Слева, справа, в полумраке-
-ледяной простор.
То бормочет, то смеётся , то ругнется львиным рыком
старенький мотор.
Быстро, медленно, рывками третьи сутки наползает
бесконечный путь.
Рядом с головой, как знамя, пляшет котелок с болтами,
не даёт уснуть.
Впереди, с бедой в обнимку, злым, жестоким невидимкой
опустился ад.
Черно-белым фотоснимком за морозной серой дымкой
замер Ленинград.
Слово жуткое – «блокада». Отдалённой канонады
зимняя гроза.
В доме, за окном-беднягой , перечёркнутым бумагой,
детские глаза.
Нет силёнок... Пляшут строчки... Пишет Савичева Таня
главную из книг.
Девять маленьких листочков... Непослушными руками...
Страшный свой дневник.
«Дядя Вася, дядя Леша, Лека, бабушка и Женя» –
- все до одного...
«Мама умерла в семь тридцать»...«Я одна осталась – Таня»...
Больше никого...
Слёзы... Голос вопиющий...Через нервы ток пропущен,
а в груди – набат.
Боже! Боже Всемогущий! Посели их в райских кущах,
их, прошедших ад.
Небо розово - беспечно. Безупречно, бессердечно
горизонт распят.
Сны и время – быстротечны... И машины ,словно в вечность,
катятся в закат...
14.04.2014.