Удалить недописанное в три раза легче,
чем перечитывать длинные речи.
Пряча квадратную голову в плечи,
пытаясь найти между строк контексты,
присваивая пустым словам смыслы вечные,
забывая название каждой вещи,
разворачиваюсь на месте значительно резче,
чем курсант, в чьем кармане портрет невесты.
Стереть и забыть до следующего приступа,
обещая себе и кому-то в высях,
недосягаемых даже для мысли
(тем более для такой, как нынче),
что больше уже никогда не буду
примерять на себя кастанеду и будду,
что шесть звонких струн покорятся бубну,
что больше меня никто не отыщет.
Написать и отправить куда опаснее:
попадая в пасть обывателя, в частности
не добра преисполненного, не участия,
а такого, что лучше прошел бы мимо,
твои тексты безжалостно рвутся на части,
пережеванные и лишенные власти,
если не дочитали, почти за счастье,
что лицо исказилось гримасой мима.
Но еще опаснее дифирамбы
из уст смазливой и глупой бабы,
которой "замуж давно пора бы",
которая режет лук и не плачет,
из уст зацыкленого на себе школьника,
или приятеля, алкоголика,
для которого творчество - это застолье:
У которого день без рюмки не начат.
Но уж если не стер, не порвал, не выбросил,
не бросил в костер, не растоптал, а выстрадал,
то будь добр, друг, подставляйся выстрелам:
сквозь дырявую грудь лучше видно сердце.
Если метят в тебя, значит ты опасен,
если спорят с тобой, значит труден, не ясен.
Может, кто-то найдет среди всех твоих басен
ту, что вызовет в памяти PRO, а не VERSUS.
04.01.2017