а дирижёр, совсем седой,
пригоршню нот возьмёт в ладонь,
указкой-палочкой взмахнёт,
и улетит пригоршня нот
туда, где — ветер и снега,
где жизнь стремительно долга,
где каждый звук впечатан в лёд,
и продолжается полёт
пригоршни в полной тишине,
а дирижёр кивает мне
седой, как пепел, головой
и песней трепетно-живой
рисует на холсте ночи
для счастья тысячи причин.
04.01.2017