Душный шарф развязал,
И вдохнул налегке,
Воздух плыл, как вокзал,
Мимо окон купе.
А, в стекле отражен,
Мимо зданья суда,
Пеший юноша шел,
В направленьи сюда.
И отсюда - в низин,
Пострассветный туман,
Шел вперед, шел один,
Капюшон надевал.
Было жарко в кашне,
Рвался сердца сосуд.
А душа - та дрожит, в неглиже,
И, повесткою с суд,
Звучный голос вещал,
Из вокзальных окон:
Поез А отбывал,
Поезд В прибывал,
На пустынный перон.
Проходили монтёры-певцы,
На путях полбеды не сыскав,
Были в жизни они вдовцы, -
Судеб жалобных полон вокзал.
И о каждой судьбе споют,
В каждой матери умер сын,
Не вокзал, - а посмертный сосуд,
С горлом для безвозмездной росы.
Так прохожий бросит пятак,
На застывший движения рельс,
Если время расправить, - то так.
Если память оставить, - то здесь.
Меж прибрежных пологих холмов,
Что, как груди старухи, пусты,
Только тысячи красных сосков, -
Трубы крыш на четыре версты.
И под каждой, который год,
Заведенный мерцает быт,
Кто-то пишет стихи, кто-то пьет,
Кто-то просто детей растит.
И лелеет проценты с продаж,
Под веселую дней капель,
Супермаркет-постель-гараж,
Работа-гараж-постель.
Но, врываясь в знакомый круг,
Мобильник в ночи зазвонит,
То-ли едет давнишний друг,
То-ли банку просрочен кредит.
Нужо трубку с полки достать,
И услышать: гудок морзян,
И потом до утра не спать,
Обнаруживать в жизни изъян.
Вспоминая, как сложен и странн,
И в стекле наобум отражен,
Повязав вкруг шеи туман,
Пеший юноша мимо прошел.