«Четыре ветра»
«Честь тебе, о Муджекивис!»
Воины вскричали, старцы,
Когда тот пришёл с триумфом,
С Поясом святым Вампума,
Из краёв, где Дикий ветер,
Из краёв того Вабассо,
Из краёв, где Белый Кролик.
Пояс он святой Вампума
С шеи снял у Миши-Моквы –
Злого Горного Медведя,
Устрашителя всех наций,
Когда тот лежал в дремоте
На высоких горных пиках,
Как скала, что мхом покрыта,
В тёмных серых пятнах моха.
Тихо он к нему подкрался,
Пока когти злого монстра
Его чуть не захватили,
А горячее дыханье
Ему руки не согрело.
Снял святой Вампума пояс
Он с ушей глухих и круглых,
С глазок маленьких закрытых,
С носа длинного с ноздрями,
С тёмной и пушистой морды,
Чьё горячее дыханье
Руки воину согрело.
Он поднял свою дубинку,
Громко крикнул клич военный
И ударил Миши-Мокву
Прямо в лоб посередине,
Прямо между глаз медведя.
От тяжёлого удара
Встал Медведь Великий горный,
Но колени так дрожали,
И он хныкал, словно жёны;
Он качался, наклонился,
А потом он сел на камни,
И могучий Муджекивис
Встал над ним без опасенья
И в презренье насмехался,
Говорил с усмешкой едкой:
«Слушай, ты, Медведь трусливый,
Ты не смел, как говорил ты,
Ведь иначе ты б не хныкал,
Словно женщина, от боли!
Наши племена враждебны,
Они долго уж воюют,
А теперь мы победили,
Ты же в лес ползи покорно,
Иль в горах высоких прячься!
Если б был я побеждённым,
Не издал бы я ни стона;
Ты ж, Медведь, сиди здесь с плачем
И позорь всё своё племя,
Как старуха Шогодайа,
Как трусливая старуха!»
Он опять дубинку поднял,
Вновь ударил Миши-Мокву
Прямо в лоб посередине,
Раздробил ему он череп,
Словно лёд в рыбалке зимней,
И пришёл конец Медведю,
Миши-Мокве, монстру пиков,
Устрашителю всех наций.
«Честь тебе, о Муджекивис!»
С криком возгласили люди.
«Честь тебе, о Муджекивис!
Будет Западным он ветром,
И отныне, и навеки
Отдаём в его владенья
Все ветра под небесами.
Он теперь не Муджекивис –
Кабеюн, Западный ветер!»
Так избрали его люди
Быть отцом над каждым ветром.
Для себя избрал он Запад,
Остальные отдал детям:
Вабуну – Восточный ветер,
Южный дал он Шавондаси,
Северный же ветер злобный
Он отдал Кабибонокке.
Юн был и прекрасен Вабун,
Приносил он людям утро,
И серебряной стрелою
Разгонял он мрак над миром.
Его щёки были алы,
В самой яркой алой краске,
Его голос нёс побудку,
Звал охотника, оленя.
Одинок был в небе Вабун,
Хотя птицы пели звонко,
Хотя дикие цветочки
На лугах дарили запах,
Хотя все леса и реки
Его песнею встречали,
Но печально было сердце,
Ведь один летал он в небе.
Но однажды вниз он глянул
(А деревня всё дремала,
И туман лежал на речке,
Словно призрак, что рассеют
Лучики рассвета), там же
Девушка брела по лугу,
Собирая с побережья
Дикий ирис и осоку.
По утрам он ежедневно
Вниз теперь смотрел, и дева
На него смотрела ясно –
Словно ясные озёра.
Полюбил он эту деву,
Кто ждала его прихода.
Они оба – одиноки,
На земле, как и на небе.
Он ухаживал за нею,
Тёплыми ласкал лучами
И словами, похвалами,
И вздыхал, и пел ей песни
Нежным шёпотом в деревьях,
Музыкой и ароматом,
Пока не привлёк к себе он,
Пока красным не окутал,
И звездою она стала,
И на грудь ему упала,
И навеки в тёмном небе
Видно, как они гуляют:
Вабун вместе с Вабун-Аннунг,
Вабун и Звезда Рассвета.
Но свирепый Кабибонокка
Жил средь айсбергов холодных,
Где всё время шли лавины,
В царстве кролика Вабассо,
В том краю, где Белый Кролик.
Это он своей рукою
Красил все деревья в красный,
Листья красил желтизною,
Насылал и снег с метелью,
Что свистела в чаще леса,
Замораживая воды,
Гнал гагар на юг и чаек,
И бакланов, и кроншнепов
В их гнездовья из осоки,
В королевство Шавондази.
Но однажды Кабибонокка
Вышел из снегов с лавиной,
Из жилища ледяного;
Его волосы белели,
От снегов текли, как речка,
Над замёрзшими волнами.
Там, среди кустов осоки,
Был Шингебис; он рыбачил
И тянул из речки рыбу
Над замёрзшими волнами,
И скользил он над болотом,
Хотя племя удалилось
В край далёкий Шавондази.
Закричал Кабибонокка:
«Кто здесь смеет бросить вызов?
Кто остался в моём царстве,
Что уже покинул Вава,
Дикий гусь – на юг он отбыл,
И Шу-шу-га улетела,
Цапля тоже улетела?
Я пойду к его вигваму,
Затушу огонь, что тлеет!»
Ночью же Кабибонокка
Пришёл с завываньем ветра,
Набросал сугробы снега
И спустился на кострище,
И столбы шатал вигвама,
Хлопал занавесью двери.
Но Шингебис не боялся,
Но Шингебис не страшился:
Были у него поленья –
Были чурки на всю зиму,
А едой служила рыба.
Сел он у огня спокойно,
Тёплый и весёлый; ел он,
Пел, смеялся: «Кабибонокка,
Ты – мой друг до самой смерти!»
И вошёл Кабибонокка,
И почувствовал Шингебис,
Что пришёл тот: холодало,
Веяло дыханьем снега,
Но Шингебис пел и дальше,
Пел и продолжал смеяться,
Лишь бревно слегка подвинул,
И костёр вдруг ярко вспыхнул,
И наверх взметнулись искры.
А со лба Кабибонокки,
С его белых снежных прядей
Капли пота опадали,
Делая следы на пепле,
Словно капли с крыш весною,
Словно капли с веток ели;
Так весною снег растает,
Станет пористым и мягким.
И тогда он встал, побитый,
Он не снёс жару и песни,
Смеха рыбака не вынес,
Но помчался сразу к двери,
Затрещал тогда по насту,
По озёрам и по рекам,
Сделал снег ещё плотнее,
Сделал крепче лёд и тоньше,
И тогда позвал на бой он
Рыбака, чтоб с ним сразился,
Чтобы с ним боролся голым
На болотных мёрзлых топях.
И тогда пришёл Шингебис,
И они всю ночь боролись
Голыми на тех болотах,
И жестокий Кабибонокка
Потерял своё дыханье,
И рука его ослабла,
Покачнулся он спиною
И ушёл, побит, повержен,
В королевство, где Вабассо,
В край, где правит Белый Кролик.
Слышал смех он за собою:
То Шингебис всё смеялся,
Пел: «О, злой Кабибонокка,
Ты – мой друг до самой смерти!»
Шавондази же ленивый
Жил далёко, жил на юге,
В сонном солнечном сиянье;
Это он слал пташек леса:
И малиновку Опечи,
Синешейку Оваиссу,
Ласточку Шошо и Ваву,
Гуся дикого; и слал он
Дыни и табак на север,
Виноград в пурпурных гроздьях.
А из трубки дым взвивался,
Наполняя небо дымкой,
Наполняя лёгким паром,
И вода звенела тихо,
И холмы теряли жёсткость;
Приносил он бабье лето
В край печальный, нёс на Север,
Для Луны усталой, тихой,
Когда лыжи пригодятся.
О, беспечный Шавондази:
У него печали были,
Омрачающие сердце.
Он на север как-то глянул,
На далёкий юг; увидел:
Девушка стояла тихо,
Стройная, одна на поле;
Зелена была одежда,
Волосы сияли Солнцем.
День за днём смотрел на луг он,
День за днём вздыхал со страстью,
День за днём стучало сердце,
Становясь всё жарче, жарче
К девушке с кудрями злата.
Но он был ленивым, толстым,
Чтоб ухаживать за нею:
Да, беспечный и ленивый,
Чтобы свататься пытаться;
Он смотрел на деву просто
И сидел, вздыхая громко
По прекрасной этой деве.
Но однажды вновь взглянул он
Как-то утром, и увидел:
Стали белы кудри жёлты,
Как присыпанные снегом.
«Ах, мой брат, суровый Север,
Из краёв, где Белый Кролик!
Ты украл у меня деву,
Ты рукой её коснулся,
Сватался, увёл невесту,
Ты завлёк её на север!»
Так несчастный Шавондази
В воздух изливал печали.
Южный ветер над равниной
С вздохами любви скитался.
Бедный, бедный Шавондази,
Пока снег не выпал белый,
Не покрыл собой равнину,
И исчезла эта дева
С солнечными волосами,
Навсегда она пропала.
Никогда уж Шавондази
Эту девушку не видел!
Бедный, глупый Шавондази!
Не на деву ты смотрел ведь,
Не о женщине вздыхал ты:
Это был лишь одуванчик!
На него смотрел всё лето,
И вздыхал ты, и томился.
Ты вздыхал с такою страстью
И ты сдул её ворсинки
В небо вздохами своими!
Ах, бедняжка Шавондази!
Так Четыре Ветра жили.
Муджекивис сыновьям дал
Их стоянки в небосводе,
В трёх углах на синем небе;
Для себя же он оставил
Только Западного Ветра. (7.01.2017)