Раньше было много в России поэтов.
Но от них остались лишь тихие тени,
Шевелятся тени в развалинах гетто,
Как слоевища подводных растений.
Видно что-то вспомнить хотят, но не могут,
Что-то людям хотят рассказать, но боятся,
Или о чём-то молят забытого Бога.
В опустевшей России холодно. Минус двадцать.
Там, где Дом культуры имени Второй пятилетки
Радовал прохожих мраморным боком,
Дым ползёт по снегу, он жирный и едкий,
Огибает останки сталинского барокко.
В сердце Дома культуры, среди развалин
Девочка лет десяти задубевшим пальцем
Бьёт по клавишам чудом уцелевшего рояля.
Над страной разносятся звуки Собачьего вальса.
Тири-пам. Пам-пам.
Тири-пам. Пам-пам.
Приближаются поэты Марков второй и Артемьев.
Они движутся медленно, им нестерпимо грустно.
Это даже не сами поэты, а тени.
Похожие и на людей, и на морскую капусту.
Тени читают стихи, но стихов никому не слышно.
Да и кто будет слушать стихи на руинах?
В развороченном мире поэты - лишние.
А Собачий вальс звучит, он становится новым гимном.
Тири-пам. Пам-пам.
Тири-пам. Пам-пам.
Поэт Артемьев читает о белых берёзах.
Правда, березы в России давно почернели.
Любимая рифма поэта: морозы - слёзы.
Морозы стоят, как всегда, а слёзы текут еле-еле.
Ночь надвигается. Как же быстро стемнело!
Теперь почти незаметно колышутся тени.
Только девочка лупит по клавишам остервенело.
Думает, громкие звуки что-то изменят.
Тири-пам. Пам-пам.
Тири-пам. Пам-пам.