Работа, которую я хочу предложить Вашему вниманию, нуждается в авторских комментариях. Уже очень давно, по роду деятельности, я нахожусь в режиме перманентного общения с большим количеством людей самого разного социального ценза. Это не легко, и это гарантирует полное погружение в среду "гражданского сообщества" и открывает прямой контакт с "общественной мыслью" у самых ее истоков.
По-сути, это погружение в какофонию неограниченного количества суждений и оценок по поводу наших сегодняшних реалий, а также нашей истории. Я здесь лишь попытался выразить эту разрозненность и разнородность в едином все же ассоциативном ряду, оставаясь в рамках восприятия одного человека. Куда же деваться.
Кажется, сказанного достаточно, чтобы рассчитывать на снисходительность читателя. Что же касается объемности текста - такое не прощают. Итак,
Этюд № 1. Ностальгия.
1.
В тяжелом трафике из ниоткуда в никуда
Тревожит мысли мнимая доступность,
На тусклом небе клочья-облака
Своим скольжением усугубляют тусклость.
Но мне знаком здесь каждый поворот,
Опасные изгибы и провалы,
Я направляю мысленный полет
Туда, где в облаках меня не ждали.
Туда, где я оставил бы друзей
На попеченье ангелов в кольчугах,
Не тронутых печальной сединой,
Не умудренных в жизненных потугах.
И, обеспечив там надежный тыл,
Вновь устремясь на поиски в анналах
Полузабытых слов, чтоб обрести в них смысл,
Иль то, что вместо смысла в них осталось,
Я долго брел вдоль каменистых гряд,
Терзал ландшафт полупустыни и предгорий,
Я вслушивался в волн морских накат,
И был своим средь чуждых аллегорий.
И в плотном монолите большинства
Держал строку в строю большой идеи,
Не замечал изъянов седока,
Но видел кровь на стертой портупее.
Я видел кровь, его или свою,
Иль скакуна, застывшего в скольжении,
Забывшего себя в бессмысленном уже движении
Сквозь мрак и тернии,к звезде в родном краю.
Здесь нет меня, здесь только звукоряд,
Когорта образов и плен воспоминаний,
Они ведут меня, терзая мой наряд
О скрепы жесткие несбывшихся желаний.
2.
Как я хотел писать легко и просто,
Строкой, изысканной как мадригал,
Я в сексуальности не уступал бы блюзу,
Звучал бы благородно как хорал.
По кристаллической решетке,
Немногих слов, негромких вздохов
Выстраиваю литургию,
Забыв ответ на множество вопросов.
В заброшенном саду воспоминаний
Стою, застыв как изваянье,
Небрежный мастер сбрасывает вниз
Пирографический эскиз.
Здесь сердце бьется в унисон мольбам,
Дыханье как ненадобность затихло,
К слезам прислушиваться как к словам
Нелепое желание возникло.
Я слушаю аккорды бытия,
В законы бытия с трудом вникая,
Взор жадно ловит признаки вещей,
Воображеньем суть их восполняя.
Да, в трепетном согласии со всем,
Что было сказано, написано и спето,
Я в этот мир теней вошел как тень,
Готовая предать в себе поэта.
Но мир восстал, вздыбая горизонт,
Ломая литораль легко, как спичку,
И, в мерный рокот волн вплетая детский плач,
Вновь постигал себя как притчу.
Под облетевшею листвой,
В краю бесплодных обещаний,
Там, глубоко под высохшей травой,
Под кипой замыслов недужных
Запрятан мною ворох слов ненужных.
3.
По кипарисовой аллее
Бреду, беспечный и пустой,
И за спиною кипарисовый конвой
Стоит торжественно и чинно,
Как развитой мускулатурой
Гордясь системой корневой.
Когда-то там, в сиятельном прошедшем,
Среди разросшихся аллей рододендроновых,
Звенели голоса и смех
Птенцов обширного гнезда Аронова. /1/
Как хочется порой,
Склонив к молчанию холодный разум,
Бежать навстречу, волю дав пристрастиям,
Крича - "Постой, привет тебе, постой...",
Но более всего томится дух,
Блуждающий в прострации,
От откровенной скудости ассоциаций.
Как эхо в памяти звучат
Обрывки фраз, оторванных от смысла,
Обрывки чувств, оторванных от счастья,
Мой ученик, ты снова не готов
К широкому потоку восприятия.
4.
Мой Город Солнца после передела!
Пытаюсь образ светлый удержать
На гуттаперчевых словах,
Растянутых как стропы, до предела.
Я вспоминаю улочки кривые,
Обжатые стеною крепостной,
Я вспоминаю серые фасады
Из ноздреватого известняка,
Они, конечно, были бы мне рады,
Едва я покажись издалека.
Бывало, легкокрылый Гилавар,
Впитавший музыку и ароматы юга,
Собою заполнял за кварталом квартал...
В сплетеньи судеб, нравов, языков
Отлаживался быт в "котле народов",
Так море, не жалея времени и сил,
Обкатывает гальку из любой породы
И тщательно шлифует образцы.
Но в переменчивых видениях
И в диких плясках на костях,
В местах, где не было и нет отдохновения,
Укореняться впопыхах?
Увольте!
К странствиям привычны,
Мы вновь поднимем паруса,
Беспечны и бесчеловечны,
В них отразятся небеса.
/1/ - Визель Арон Давыдович - директор бакинской средней школы №1 им.Н.Ахундова.
Этюд №2. Рефлексия
1.
Раскачай мой челн убогий,
Разверни упругой силой,
Я в раздумьях, утлый, сирый,
Вверх и вниз под небом сивым
Возношусь и опадаю.
Таю.
Я в расторгнутом альянсе
Как расстрига в ветхой рясе,
С правом на ношенье формы,
Эпигон эпохи скорбной.
Без меча и аксельбантов,
С раной в памяти попранной,
Сформированный на тризне
По неприкаянной Отчизне.
Слово за слово,
Не спеть ли песню лебединую?
Ты, соловушка, постой,
Не смущай былинного.
В тусклых оловянных свитках
Зафиксирован Никем
Полный перечень убытков,
Точный список скорбных тем.
Разлилось гораздо Лихо,
Зародившись исподволь,
Воля опьяняет дико,
Ты закусывай, не спорь!
2.
Мы уже на пике Зла?
Мы уже на вершине Везувия?
Охолонитесь, корнет -
Вы в двух шагах от безумия.
Это в кои-то годы
От души отлегло, откипело,
Выпадала росами, вербами пела
Вера в правое дело.
Эй, веселей ребятушки,
Шашки наголо!
Мне бы понять, Россия,
В чем нам с тобой повезло.
Страна убойного раздолья,
Отдохни от безбрежности,
Отвлекись от застолья,
Объясни простаку недалекому:
Почему столь обыденны нам
Эти игры под плахой
И сбереженье Отчизны
В горсточке серого праха.
3.
Одиноко,
Бездумно, бестрепетно
И изначально
Пребываю скитальцем в тебе,
Полушутя и прощально,
В миллионах сердец искажен,
В миллионах твоих зеркал
Отражаюсь остовом, словами, мечтами
Старательно ...
Не печалься,
Выправят лекала,
И на одной из ступеней тесных
Ты устанешь, в бесконечном
Обретая критерий местный.
А так,
Нам интересен каждый шаг,
Отточенный пуантами,
Скорей, скорей, вставай простак,
Побряцай аксельбантами!
4.
Что мы имеем тут -
Обратные держала,
Обратным хватом
Памяти карательный потуг,
Потоп.
Что мы имеем там -
Дрожащие сусала,
Держащие слова за окончанья,
Чтоб
Они могли, зависнув у надгробья,
Исполнить роль убогого подобия.
Слова отточены до блеска,
Обвиты холодом и сталью,
Вновь слышен вьюжный шепоток февраля -
Долой! Убей!
Убей! Долой!
Самодержавие обрыдло!
Держава - рухнула,
САМО державно выплеснулось кровью в быдло.
Раскачай мой челн, красава,
Влево - вправо,
Влево - вправо,
Кто командует на гичке?
Кто поставит соль и спички?
Весла на воду!
Сушите!
Не ропщите,
Не ропщите ...
5.
Адепт со склонностью к разврату,
В разбитом храме,
Конформист, склонивший голову когда-то
Перед гнездом убитых птиц,
На убиенных зеркалах,
В осколках уцененной амальгамы,
В шеломах пряча мысли о грехах,
Застыли в позах вдохновители распада,
Герои бурных лет, кому иначе
Воздать почет за лихость и удачу.
Кому иначе поднесет венец,
Не различая орденов и сана,
Правопреемник пламенных сердец,
Юнец, усердно распевающий "Осанна"?
В садах, забытых на вершинах гор,
Куются инструменты лихолетья,
Адепт выходит в мысленный дозор
На рубежах надломленных столетий.
А в залах песнопений большинства,
В местах, обремененных постоянством,
Звучала музыка чужого естества,
И вторить ей казалось святотатством.
6.
Боль и радение,
Вы не о том ли?
Тема розы, тема боли,
Белокаменные вопли,
Одиноко мне в дозоре,
Вдохновители усопли.
Но, я влюбился, я влюбился
В гусеницу серую,
Вместе пашем мы и сеем,
А в Бога мы не веруем.
Синий камень в изголовье,
Серый камень возле ног,
Между двух камней холодных
Круг соборный скуп и строг.
7.
Слышу вычурный изыск сургучного хама
На руинах изысканных старого храма,
На отшибе от разума,
Где беспредел закоснел
В беспредельном экстазе бедлама.
Здесь, обретя особенный покой,
Стою, пустой и опьяненный,
Снедаем горькой пустотой,
Съедаю горький хлебец свой
И запиваю горькою водой.
Ты, серый соловей, в божественном своем,
Мне возвращаешь шанс на исцеление,
По истеченьи стольких лет, мне в тлении
Вновь видится отсроченный огонь,
Мне в скорби слышится начало песнопений.
Переплетая с легким смехом
Свет, изошедший от тебя,
Переплетая смех и слезы
В канве ненужного стиха,
В толпе незрячей и глухой,
К мольбам холодной и привычной,
Я догораю в прежнем, личном,
Теряясь за личиной безразличья.
Воспоминанья о минувшем
Воспеты в ломанной строке,
В воздетых к небу дланях, ждущих
Прикосновения извне,
Я, ищущий себя в первичном,
В обыденных делах и снах,
Когда-то жаждал быть скрипичней
В подборе рифмы и в словах.
8.
Обречена на неизбежность
Волны тяжелая неспешность,
Манящая в обманчивый покой,
Но я не верю феномену,
Сулящему покой нетленный
В архаике былых времен.
Вновь слышен зов земли исконный,
Он греет душу, полирует кровь,
И гонит, гонит по упругим венам,
Освободив от прихотей и скверны,
Ее сверкающую алым плоть,
Ввысь - к небесам,
Назад - к истокам.
Тогда мне кажется, что я накоротке с пророком,
Тогда мне кажется, что я непобедим,
Тогда я чувствую себя иным
Среди племен, прошедших перед вышним оком.
Этюд №3. Мизантропия
1.
Перспектива, кузнечик, полуденный зной -
Тщета, злая словесная трата,
За мельканьем просветов -
Столбцы с ерундой,
Обозначающей немощь поэта.
Ни к чему,
Никакие,
Ну просто за так,
С раскрепощением стропов,
Вы свободны в полете в пространстве Никак,
Предлагаю свободу вам, Стропы!
Бросьте!
Стоит ли груз непосильный держать,
Вы повисните мирно -
Я перестану дерзать.
Разум, истерзанный жаждой гармонии,
Обремененный крестом человечности,
Уставший от размышлений о Вечности,
В изобилии форм или снов
Занедужило в поисках чертовой дюжины слов.
Разве ж об этом?
Скользящим пером, да по портретам?
Не уследить за скольжением рваным...
Безсеребренник,
Вы погружаетесь, таете?
В чем бескорыстие, знаете?
В поиске смыслов, в оправданьи бессилия?
В розоватости разовых снов,
Не предусмотренных в бликах рассветных?
В пульсации совести на бешеной скорости?
В косности
Слов - охранителей функции,
Под чревом голодной деструкции?
2.
Тише, внизу -
Деревенька,
Неизъяснимые зеленя,
Что за зря...
Идеи смертельные ,
Неподъемные образы,
Неудержимый сарказм,
Искушение злобное,
Кровью голодное,
Разум разумом обуян,
Опьянен,
Погружен в червоточину знания,
Самопричинного самосознания,
И всего, что отмерло,
Беспорядочно, связано,
В разуме есть нездоровый соблазн.
В хаосе смыслов он мыслит без роздыха,
Мышцами мозга упрямо ворочая,
Тяжкие думы следом волочая,
Не спеши, филигранный,
Дай высохнуть росчерку.
Этюд №4. Нежность
1.
Там так много меня,
В тихой жизни аллей,
Окрыленный, безвкусно одетый и пьяный
Я бреду как маньяк
В уголок обжитой,
Чтоб остаться, окуклиться
Куклою странной.
Там, запрятав печаль
В потаенном кармане,
Разведу свой костер
В тихом сумраке пряном,
Задыхаясь от нежной любви-нелюбви,
Утону в монотонном накате волны.
Утону, захлебнусь и почувствую жажду,
Утолюсь поцелуями кожи атласной,
И устану просить и прощать, и прощаться,
Памятуя про бегство, надеясь остаться.
2.
Там так много меня.
В проявленьях неброских
Память прошлому мстит,
Щеголяя в обносках.
Я в ее зеркалах,
Витражах и колодцах
Отражаюсь до сути,
До самого донца.
Там так много меня,
В расставаньях и встречах,
В убиенных в общении
Ценностях вечных,
В тарабарщине трех языков в переходах,
В монотонности жизни,
В единстве народов ...
3.
Я в небрежности строк
Утонул как котенок,
Вымок, выволок лапки
И жалкую шерсть,
Стал вылизывать теркой
ХвостикОвый обломок,
Доводя до обмОрока
Шейную кость.
В морок впал, обносился
И выбросил строки,
Обвисая по жизни
Любимой стезей,
Так в петле обвисают
Под притолокой,
Шевеля на прощанье
Большой пятерней.
Нет, отнюдь не ропщу,
И к общенью готов,
Коль без общенья никак,
Шагом скользящим пройдусь с простаками,
Самый большой простак.
В черных ботинках и в синем пальто,
Радостный, как никто.
4.
Холодом тянет в открытые двери,
И заметно короче день,
Дорогая, я уж почти не верю,
Что смогу Вас, как прежде, воспеть.
Если в прежнем, корявом, строптивом и пьяном,
И была золотая нить,
Я ее разменял на мелкие шалости,
Чтобы пряное море забыть.
Я ее разменял на безверие труса,
На безропотность и слабину,
В глубину отдаляясь и меряя, меряя
Сколько плыть мне осталось ко дну.
Не ропщу ...
Город юности нашей
Нас воспринял как чистый лист,
Принимая Ваши капризы и шалости
Как дряхлеющий сюрреалист.
Дорогая, я был прост и жаден
В проявленьях своих затей,
Прост в общении с Племенем Пламени,
Жаден в поиске Вас средь людей.
Этюд №5. Эпилог
1.
Послушайте, мир так велик,
Так бесприютен и прекрасен,
Он может подойти впритык
С вопросом тихим - Ты согласен?
Согласен вырвать свой язык,
Согласен слиться в эпиграммы,
Где твой предел? Не обольщайся,
Ты просто приглашен на праздник.
Чужая вещь в чужом пространстве,
Истертая чужой рукой.
Я вопрошаю робко - Здравствуй?
Мир отвечает громогласно - Стой!
Ты полноценный календарь,
Измученный коловращением,
Перекидной, ручная тварь,
С хронометражным назначением.
Верстаешь дни как сукин сын,
Как вор запуган и задерган,
Ошеломлен вращением Земли,
Все невпопад,
Все в дрожь,
Все в осень...
2.
Чем дальше - все меньше и меньше
Нерастраченных слов,
Не истонченных праздношатанием,
Не низведенных праздностенанием
До лобызанья столпов.
Был таков
Наш удел в сером сумраке скудных миров ноосферы,
Где в холодных пределах маячила остервенело,
Не находя примененья большая любовь.
Снова в кровь
Разбередила память дотоле молчавшие раны,
Вырывая куски из невзрачного ноотумана,
Путь по скорбной Юдоли таков.
Все значения
Истлевающих слов в оправдание предназначения,
Исчезающих в голоде мыслей о прикосновении,
Ложных планов, ошибочных трат, ненадежных мостов,
На разрыве миров
Были собраны вместе
На распятье в масштабе нательного креста.
Простаков.
Особая благодарность тем, кто терпеливо прочитал весь текст. Удалось ли автору справиться со своей задачей? Удалось ли обуздать эклектику, заложенную в самой идее Этюдов? Конечно же нет.