Когда мы доходим до края земли,
(а, может, нас черти сюда принесли,
виновные в нашем альянсе),
обнявшись, мы падаем. Жарко душе,
и телу почти невозможно уже
таскать эти дробные стансы
из жерла желанья. Открою глаза:
о, лик предо мною! Над ликом и за –
свечение в двести июлей.
Но мука такая на этом лице,
как-будто я легкая пуля, ты – цель,
и пуля сейчас полыхнула
по сердцу. Кричи, мой любимый, кричи.
Неужто друг другу мы не палачи?
Повязаны кровью и плахой
постели, отсюда мы вниз или вверх?
Но вверх – невозможно, там чистый четверг
и святость под белой рубахой.
Что ж, вниз. Но тогда почему облака,
и солнце такое, что страшно слегка,
и райская птица щебечет,
и крик твой бросается в кудри мои.
Кричи, мой родной. Ничего не таи
от рыжих безумных колечек,
от горьких росинок на розах-щеках,
от грешных бровей, воспаряющих – ах –
под своды растрепанной чёлки.
Я крест. Истекая пурпурной смолой,
готова я стать и костром, и золой.
Хоть не понимаю, о чём ты,
когда улетаешь со мной до небес.
Со мною. Со мною и без.
28.08.2016