пункт приёма стеклотары -
это всё время направо и затем по ступенькам вниз,
там по соседству дешёвые ночные бары,
будь внимателен - не ошибись и ухо держи востро.
или подожди, пока я надену пальто,
по-хорошему у меня выходной,
но чего не сделаешь для таких расчудесных вас.
будем знакомы - неудавшийся ловелас,
ну то есть как:
я бесконечно влюблялся,
но толка от этого нет,
меня всё это не парило
несколько прошлых лет,
но теперь доканало.
нет, не надо идти до канала,
это я просто так.
ну так вот. у меня в привычке бардак:
что в подвале, что, собственно, в голове,
я как будто смотрю вовне,
оттого что с собою в ссоре,
там внутри не волнуется море
и огонь никакой не горит.
по ночам меня редко знобит,
но уж если знобит – то без шуток,
у меня не проходит и суток,
чтобы я не бросался к окну
и не думал бы: боже мой, скука,
вот протянешь прохожему руку,
а его заметает снег.
кто борис, кто олег – не помню,
каждый слит со своею болью,
и помолвлен он с нею навек.
но однажды больной человек
притащил мне под окна вазу,
говорит, мол, красивая ваза,
и узор у неё ничего,
не отказывайся, ты чего -
ты вторую такую не сыщешь!
ну пришлось подобрать, как ты видишь,
хоть и то еще барахло.
а потом приходили люди,
приносили стаканы на блюде
и бутылки с отбитым дном.
все несли и несли, как умели,
и чего-то хотели, галдели,
избавлялись от хлама и тут же
поспешали в свой чистенький дом.
я не врач, и такой вот приём
меня, надо сказать, огорошил,
и от этих бутылок мне тошно,
и стаканы мне впредь не нужны.
ну чего ты стоишь? пошли,
провожу тебя до подвала.
там такого добра немало –
и твоё как-нибудь запихнём.