Да, они живы, и окрашены в свои цвета.
Но я, в моей душе, я тоже жив.
Я чувствую – я должен петь и танцевать, чтобы сказать
Об этом так, что зная, ты приблизишься ко мне.
И вот я в горе, в одиночестве пою
О случае тебя познать, поющего меня,
Который – ты. И, знаешь,
К свету поднял ты меня, об этом
Я никогда не смел мечтать, но мог подозревать быть может,
Поскольку ты твердишь мне: я – это ты,
И прав. Огромных елей лапы нависают.
Я твой, чтоб вместе умереть и жаждать.
Я даже о себе помыслить не могу, тебя я жажду
Видеть в зале, где спинки кресел вечно против света,
Он падает на камни, на тропинки, на деревья живые,
Кажется – они сияют сквозь решётку пред тобой.
И если буйный этот свет январский прав,
То клятву я даю быть искренним с тобой,
О ком я помню, никогда не забывая.
Я помню, чтоб прощать. Я помню, чтоб проплыть однажды пред тобой
На крыльях тайны, той, что и вовеки не узнать.
И, уводя меня прочь от себя, тропой,
Определённой мне каймой пастельной дня.
Я предпочёл бы множественность «ты», я жажду «вас»,
Придите же ко мне, такие бледные и золотые,
Как воздух и роса,
И вот тогда во мне проснётся чувство ликованья.
(с английского)
A BLESSING IN DISGUISE
by John Ashbery
Yes, they are alive and can have those colors,
But I, in my soul, am alive too.
I feel I must sing and dance, to tell
Of this in a way, that knowing you may be drawn to me.
And I sing amid despair and isolation
Of the chance to know you, to sing of me
Which are you. You see,
You hold me up to the light in a way
I should never have expected, or suspected, perhaps
Because you always tell me I am you,
And right. The great spruces loom.
I am yours to die with, to desire.
I cannot ever think of me, I desire you
For a room in which the chairs ever
Have their backs turned to the light
Inflicted on the stone and paths, the real trees
That seem to shine at me through a lattice toward you.
If the wild light of this January day is true
I pledge me to be truthful unto you
Whom I cannot ever stop remembering.
Remembering to forgive. Remember to pass beyond you into the day
On the wings of the secret you will never know.
Taking me from myself, in the path
Which the pastel girth of the day has assigned to me.
I prefer “you” in the plural, I want “you”
You must come to me, all golden and pale
Like the dew and the air.
And then I start getting this feeling of exaltation.