Мы были близки. И добро мы делили, и зло,
Мы знали с тобой друг о друге практически всё,
Срослись близнецами сиамскими. Нам повезло.
Мы верили, что непременно друг друга спасём.
Мы ссорились тоже с тобой насовсем, навсегда,
Дня три проживали, легко невидимками став,
Потом говорили: "я - дура", "да, нет, я - балда",
И всё возвращалось, как в детстве, на те же места.
Мы снова сидели на кухне, смеялись до слёз,
Ворчал протекающий кран, наливалось "Бордо".
Тогда мы не знали, что скоро всё будет всерьёз,
И нас без наркоза разделят на "после" и "до".
Потом мы пропали. Нас тихо судьба развела
На годы, на страны - на глобусе места полно.
Я справилась как-то с ремонтом больного крыла,
Ты стала фрагментом добротного, в общем, кино.
Лет двадцать прошло. Я искала все годы тебя,
Ты адрес сменила, фамилию - муж твой француз,
Ты день проживаешь спокойно и не торопя,
На завтрак - шампанское, устрицы, спелый арбуз.
Я тоже - в порядке, и так же, как ты, далеко
От прошлого, нами закрытого на карантин...
Потом мы нашлись и болтали, как будто рукой
Смахнули лет двадцать опутавших нас паутин.
Но что-то не то. Я тогда объяснить не могла,
И голос - всё тот же, такой же язык, звонкий смех,
Но острое что-то, как будто, осколки стекла
В сиамском крыле. Так впивается смёрзшийся снег.
Ты тоже, почувствовав что-то чужое во мне,
От холода сжалась, накинув на плечи пальто.
Тогда у меня пробежал холодок по спине,
В том месте, где нас разделили на "после" и "до",
И плёнку заело. Мерцал черно-белый экран.
И был ни на что не похож твой насмешливый взгляд,
На кухне всё так же ворчал протекающий кран,
И мы говорили, но выключен был звукоряд.
Потом мы расстались опять. И уже - навсегда.
(Из всех расставаний пора мне воздвигнуть музей).
Больное крыло заросло так, что нету следа.
У всех ограниченный срок, в том числе, у друзей.