Женечке
Простор Вселенной многоликой и звёзд бесчисленных мозаик
над нами сводом базилики, притягивая, как, не знаю...
Созвездия – пафосные лики и силуэты их огромны,
так непомерно велики... Края созвездия найти,
чтоб их измерить, можно ровно в два года долгого пути.
Так взгляд вселенной долог, вечен, что страшно мне в ответ взглянуть,
но тянет взор... Мерцанием мечен, Вселенной бесконечный путь.
Утыкан звёздами усердно, и звёздам тесно в нём уже,
летят, сгорают, и – об землю! в мятежном звёздном кураже,
в тепло земли из вечной стужи, и проникают в землю глубже.
Сгорев, становятся углём и на века застынут молча,
так чёрен уголь тот, и нем, как будто звёзд постигла порча…
И тайну их хранит земля… Уже не звёзд, уже угля…
А звёзды падали и тухли… Алмазом становились угли…
Сей камень до смеху невзрачен. Какой там блеск! Он не прозрачен
он кругл неровно, он безугл. Найдут, отколят ненароком,
хоть прочен до скончания веку… Но интересно человеку,
"коль раньше камень был углём, я угол сделаю на нём…"
Потом ещё, ещё, ещё…. И пальцам станет горячо,
и изумлению края нет, как побежит от грани к грани
роскошный синеватый свет, нам чей-то блеск напоминая…
Какая дивная огранка! Сколь граней в камешке ином…
Так уголь станет бриллиантом… Но, никогда – опять углём…
Вот, рана гнойная болит, и потихоньку заживает,
но никогда так не бывает, чтоб, под уже зажившей ранкой,
вдруг появился с кровью гной… Иль вот, гадала мне цыганка…
Всё это будет ерундой…мне из промозглой пуританки
не стать беспечною женой. И хоть снаружи, хоть с изнанки,
волк не сумеет быть овцой…
Уже забыла смысл рассказа. Как из угля попасть в алмазы,
как звёздный свет недаром гас …сошлюсь-ка я на поздний час…
Мораль? Какая тут мораль? Что невозможны превращения,
необратимость их? Как жаль, коль написала дребедень я…
Вопрос лишь не даёт уснуть... И тут поймёт меня не всякий...
Должны ли в небе звёзды гаснуть, чтобы алмазы не иссякли?