Молочная пелена укутала, сон навеян дурной
будто вся жизнь насмарку, каждый день лишь пепла хлопья,
не будет места где встретить холодную Нюкту
и банально согреться от мира снаружи.
Лист осенний летит по ветру, а я путником вслед за ним,
все мои года несутся туда, куда указано нитью судьбы.
Неизвестно как причалить придется на этот раз,
но чем дальше тем страшнее плыть к не открытым берегам.
Шатает из стороны в сторону, скован кандалами беспомощности,
волоча за собой грехи, скелетов из шкафа и грязные простыни
и это минимальная стоимость за право сущности
пока в слив грязной ванной стекает багровый шелк.
И это смешно, что не выгорело ничего
из пути страданий и отчужденности, быть палачом
это значит принять скрупулезное одиночество,
что рождается из запыленных окон ветхих домов.
Но казнить себя задача не из простых, вестник зимы
собирает останки времени в платок и протягивая говорит: Иди.
Чем же мне за счастье платить? И вроде бы ясно без слов,
жертвуя рассудком на фонд "Подростковых проблем и забот".
Декабрь поет о суровом, мой взгляд в белоснежный потолок
уперся, боль в руке жжет, укус осы, только всего,
ну вот, конец, закрыл глаза и утонул
в море вина и горячих вод, из мертвых пальцев бритва идет ко дну.