Шалавой боль беснуется в крови,
Тягучий вой волчицы-одиночки.
Мне не сказали: могут отравить
Похлеще мышьяка кривые строчки.
Мне не сказали: вход – двенадцать строк.
А выход… Выход не положен,
Тому, кто раз хоть взял листок,
И вытащил чернила из под кожи,
Размазав их по пальцам и словам,
Да что чернила... свою жизнь размазав,
По нервам, венам, по чужим губам,
Оставшись вечно шрамами проказы…