Зима, упиваясь победой,
все планы сажает на мель,
из ульев бездонного неба
рассыпав на город метель.
Ослепшие белые пчёлы
в бетонный ныряют мешок,
роятся несметно, бессчётно,
в седой превращаясь песок,
что падает и бездыханно
становится пылью пустынь -
изгибы, заносы, барханы
хоронят границы твердынь.
В уснувшем глухом зазеркалье
апатии и мерзлоты,
под плотной белёсой вуалью
безжизненны улиц черты.
Застыли сомнамбулы-люди,
тенями ложась на экран,
идут вереницей верблюды –
задумчивых дней караван.
Их ноша – космический иней,
на спинах седые горбы
постылой унылой рутины
в холодном пейзаже судьбы.