Белый, как снег, махаон подо льдом
Звездою мерцает, и тонким стеклом
На крыльях его тихий иней лежит –
Пребудет в забвенье, как Месяц велит.
Кристаллом холодным в нем сердце застыло –
Не жив и не мертв мотылёк; Луну скрыла
Из тёмного бархата черни вуаль.
Колышется ивы над озером шаль.
Созвездие с Севера прокляло Духа –
Отныне не слышно единого слуха
О землях с хрустальными серьгами верб.
На крыльях так грубо вытесан герб...
Пуст, как сосуд, одинокий овраг,
Послужит ему мягкий вереск, как флаг.
Тут больше не дышат свободно цветы...
Они все погибли, завяли, увы.
Пустыня молчания – здесь саркофаг
Покоится, сшитый из песен и саг;
Но мертв он для бабочки хрупкой с Душою
Такой кратковременной, что уж пустою.
Бездвижные усики, нежные нити –
Шелком объяты; чешуйки отлиты
Из формы ничтожных опалов с небес.
Так что же ты?.. Ангел, иль бес?..
За что заключили провидцы теней
С тобою невидимых, страшных зверей?
Они по горам, точно змеи, скользят
И шёпотом злую Судьбу бередят.
Красивой Легенды обломки таятся
В пристанище страха; желают расстаться
Они с беспросветным позором и ложью,
Все глядя на озеро с проклятой рожью.
Метели сметают заботливо прах
С закрытого лика; где-то в кустах
Немыми словами молитвы звучат...
Мертвые мертвы – они не кричат.
Чистота невесомости так освежает!
Так что же её беззвучность мешает
Стереть с крыльев Духа томимый устав?
Махаон оживет... Оживет среди глав.