Дух сойки вольной приручил; береза
Все так же веером виднеется в пучине
Из лент тумана. Сонная угроза
Была утаена в её перине.
Гнездо птенца зимою бы замерзло,
Из тонких прутиков и пуха колыбель.
Спасители, ну где же вы?.. Серьёзно
Галеры наступают. Снег, метель...
Один я отозвался, робко взял
Пушистый, перьевой комок с собой.
Но почему его дом, как причал,
До боли так знаком? Он был пустой.
Меня покинули когда-то тоже, верно,
Но я не стану трусом, как отец!
Я поступлю с младенцем милосердно,
Перо к перу составив, наконец.
Дух сойки вольной возносился смело
К окну, потом и к лавке, и к столу.
Он перепархивал красиво и умело,
В нем чувствовалась вера к вышнему.
Свеча изорванным огнём все трепещала,
Согрев нас с сойкой в тесном теремке.
И сказка старая все время повторяла
О власти богачей... Прискорбно мне.
Я научился щебет птичий понимать
За долгий вечер, зимний и морозный.
О, как прелестно трели напевать!
Язык лесов для человека виртуозный.
Ручьи подтаявших снегов бежали,
Когда я подошёл к берёзе старой.
У корня листья пожелтевшие лежали...
И птицы перышко лазурное усталой.
Присутствие минувшего читалось
В блестящих черных бусинках-глазах.
Мне знание о мыслях сойки малость
Далось со временем. Я стал, как птица, ах!
Не раз я волновался и не спал,
Страшась проснуться, осознать:"Сон это!",
Но каждый день с пророчеством вставал
О преданности вестницы... Глас лета.
Из перьев, опадающих с крыла,
Старательно я маску изготовил.
Собой пусть закрывает часть лица –
Нечистым до сих пор рок благоволил!
В траве и бархатных кустах сирени
Селились меньшие друзья мои:
Они слетались на звучание свирели,
Вели беседы громко, ведь свои!
"Избушка позабыла шаг владельца,
И дворик ковылем сплошным зарос.
Но что возьмёшь с него, весёлого умельца?
Он даже променял на клюв свой нос!"
Спасался бегством я от человека,
Натягивал тугую ветвь – ломал.
Стрела и лук прославились вовеки,
Поэтому на картах не гадал.
Изнеженные лорды в белых замках,
Вы видите босых, голодных, бедных?
Мои разведчики пока что в строгих рамках
Следят за вашим бытием нетщетным.
Белесая берёза у утеса
Смотрелась в быстротечную реку,
Пока я бегал в город за допросом:
А может быть, нить скрытую найду?
Над башнями сокольничих кружили
Обученные соколы, и клич
Их боевой звучал о миновавшей были.
Они хотели когти вонзить в дичь.
К желающим свободными стать птицам
Я обратился тут же, назначая встречу.
Под сумрачным плащом, звёзд вереницей
Боялся, что следы людей замечу.
Темны убежища: все спят давно в постелях.
Кто в ложе царском, кто на грубой печке с пледом.
Стою на мостовой при теневых соседях,
С горящей жадностью что ждут моей беседы.
Я сомневался, шаг чеканя мерно:
Кто знает, чем комедия впредь станет?
Герои не всегда ступали верно
По городу предателей. Светает.
Недаром разговор прошёл с гостями,
Дождался все же важного визита.
Слова о сплетнях наполнялись не страстями,
А ненавистью позабытой свиты.
С тех пор прошло немного дней, ночей,
Но павшая листва напоминала:
Пора избавить бедных богачей
От лишнего пижонства и запала.
Нет крыльев птичьих за спиной у человека,
И зрения орлиного иметь не смеем.
Никто не заподозрит в зле калеку,
Которому пришлось стать хитрым змеем.
Однако, посмотрите: всполошились!
Им жизнь не так важна, как серебро.
В казне их хорошо покопошились
"Злодеи, варвары и воры со дворов"!
Пока переполох случился во дворце,
Мои друзья проворно пробрались
К крестьянам; на принесенном ларце
Сизеет сойки пух. Спасенья дождались!
За все страдания и муки обвинённых
Беру по золотой монете. Кайтесь!
Казна пустеет при надзоре обреченных...
На окнах бедняков богатства, появляйтесь!
Как не ищите вы меня, гвардейцы, – пусто
Везде останется, и следа не найдёте.
Наткнётесь только на неведомое чувство,
Зовущееся совестью. Поймёте...
В проулках дети песни сочиняли
О храбром и таинственном герое.
Они бесстрашно в лица стражи заявляли:
"Он – Маг! Есть у него Пегасы вороные!"
Ни слава, ни почёт не нужны мне –
Такой же я, как остальные смельчаки.
Не на крылатом езжу скакуне,
Да и обеды мои скудны и горьки.
Начало ястребиного полёта...
Шаги, с трудом дающиеся, путь.
Пока жива во мне надежда, и охота
Продлится справедливо. Не свернуть...
Дух сойки вольной приручил; береза
Все так же веером виднеется в пучине
Из лент тумана. Вещая мимоза
Поэмой проросла в её перине.