Город долго ожидает зиму,
бродят тучи снегом на сносях
похоронному по листьям дыму
ветры вторят, тонко голосят
Клёны, погрустневшие до пят
жаль им… листья душу отдают
души в небо с ветром улетят,
на известный только листьям, суд
... Я впервые в этом городке,
в теле чьём-то вовсе незнакомом,
в странном чёрном с розами платке,
и для слёз платок в ладони комом…
Жду кого-то… холодно и поздно,
я пытаюсь погадать на волоске,
он кончается ответом на вопрос,
но не вижу, что в последнем завитке…
Я не вижу…кто бы ни был, мне не жаль…
…Подала мне нынче утром мать,
и сказала: выпей, не скандаль,
пей до дна, и нечего гадать!
Не фарфор дала и не хрусталь…
Отчего же так знакома мне
кружка старая, отколота эмаль?
Не до краю в кружке, не на дне
Выпила, да всё одним глотком,
в кружке старой вся моя печаль
нёбо обожгла, как кипятком,
так бывает редко после чая.
К кипятку-то рот мой не привык,
не пытали так меня покуда.
Побелел мой розовый язык,
да об землю старая посуда…
Отпила всё ж… как печаль горька!
Этой кружке не разбиться век.
Шкурой кожа слезла с языка,
без печали счастлив человек.
Весела я нынче и румяна…
Я уеду прочь из городка...
...Но храню на самом дне кармана,
то враньё петелек волоска…