Придёт пора и нестерпимо брызнет луч света в небесах
И опустеет чаша моей жизни, и в каплях, и в часах.
Пойдут родные по конторам о траурных делах.
Закроют след души и тела в архивных коробах.
На небеса не вечен пропуск, и он не для меня.
И буду я в пучине страхов до судного до дня.
Но взвесит кто дела и душу бескрестную мою?
Иль без креста – бездушен, а крест надел - в раю?
Слезами чашу не наполнить, а благом ложь не оправдать.
Коли в душе нет веры - то суждено мне лишь страдать.
Страданье это неземное, что словом нам не описать.
Не Ад, не логово срамное, а небо, что умеет душу рвать.
Но у меня осталась память: родных, любимых, дом родной.
И это всё не выжжет демон своей калёной кочергой.
Стоять ребром привык с рожденья, а не корягой в речке плыть.
Боюсь я только лишь родное в бреду страданий позабыть.
Бояться? Нет. Чего бояться, ведь всё сбылось, что суждено.
Души страданья сносим стойко. Душа болит уже давно.
А страшный суд? Чего уж боле прихода судного к нам дня?
Страшнее всех страданий время, что гложет память у меня.