Как в жертве чувство есть вины, так и в тиране – оправдания
Того, что все ему должны за причиненные страдания.
И, кажется, не превозмочь, никак не вырваться из круга.
Я знаю жертву - чью-то дочь, тирана – лучшую подругу.
Их век – тюрьма, их рок – война, их быт - пожизненная битва,
Опять ничья, опять ничья, слова как каменные биты.
Я знаю жертву – чью-то мать, тирана – любящего мужа,
Ни дать, ни взять, ни дать ни взять, а мост любви меж них всё уже,
Теснее день, острее ночь, всё беспокойней, хуже спится.
И жертвам хочется помочь, когда в руках сжимают спицу,
Когда по-детски бритву сжав, бессильно руку опускают,
Их слово - «брошенный кинжал» мучителя острее жалит.
А деспот в ярости своей так неприкаян, так несчастен,
Для большинства он – лицедей, он больше для себя опасен.
Пусть угнетатель и сатрап, в душе – обиженный ребёнок,
Который, может, был неправ, когда орал в ночи спросонок.
Но вместо ласки получал затрещины и оплеухи,
Он выл-молчал, он выл-молчал, в углу стоявши на макухе.
Он вырос, он окреп и мстить решил, во что бы то ни стало,
Хотел любить! Кого ж любить, когда внутри терзает жало?
Весь мир ему – заклятый враг, когда внутри клокочет память,
И бьёт под дых, и рубит в пах, и хочет его эго плавить.
А черти пряжу жизней их нанижут на крючок спирали,
«Невеста – жертва, тиран – жених» - рисует дьявол пасторали.
Пожалуй, хватит, досадных тем! Я вас расстроила…
Любите, матери, детей, чего бы это вам не стоило!
23.01.17