И гулко, и тошно, как будто летишь дрожках
До дрожи в фалангах, - все это, конечно, есть.
И чувство такое, что в луже лежит серёжка -
И ценна, и тёзка, но грязно за нею лезть.
А кто-то нагнется, рассмотрит, отмоет, примет,
Подставит ей ухо, уверует в малахит,
И цену не спросит, и на ночь ее не снимет:
Она не такая уж съемная, как на вид.
Места переломов укутает свежим гипсом,
Покличет Серьгою, повыспросит, где родня.
Проколет ей дырку рядом с соседней клипсой
И даже позволит поплакаться про меня.
Что, мол, не заметил проезжий на дрожках пьяница.
Наверно, жалею, глотаю из рюмки ночь.
Разносчица водки, покрытая в рыжую пятницу
Подходит с дебильным «чем-я-могу-помочь».
У ней на подносе, и правда, две стопки жалости,
Ухмылка в углу и в левой груди цветок.
Да, можете, фрау, добейте меня, пожалуйста,
Вот Вам даже кольт и в дуле один глоток.
Цепляйтесь-ка, фрау: я просто сейчас не в духе,
Но Ваша расстёжка изящную гнёт дугу.
Когда еще больно, и свежая дырка в ухе,
То, в общем, неважно, какую надеть серьгу.