Гипербола (греч. hyperbole - преувеличение) - это вид тропа, сводящийся к преувеличению свойств, особенностей предметов, явлений с целью усиления выразительности и образности художественной речи.
И полусонным стрелкам лень
Ворочаться на циферблате,
И ДОЛЬШЕ ВЕКА ДЛИТСЯ ДЕНЬ
И НЕ КОНЧАЕТСЯ ОБЪЯТЬЕ.
(Б. Пастернак.)
В выделенных строках содержатся гиперболы, что называется, в чистом виде. Каждый знает, что длительность дня - величина конечная и переменная в физическом и психологическом планах, т.е. зависит от времени года, месяца, а также от настроения, наполненности теми или иными событиями, переживаниями. В цитируемом стихотворении поэт говорит о тех зимних днях, когда солнце поворачивает на лето, меняется настроение, особо ощущается и само время. Всего два гиперболизирующих слова: "дольше века", но как глубоко, образно они передают душевное состояние поэта, его завороженность самой длительностью времени, а возвратный глагол "кончаться" в отрицательной форме передает бесконечность любви.
Как литературный прием гипербола подчеркивает субъективность создаваемого образа, его нарочитую условность. Но наряду с этим в гиперболе сохраняется связь с действительностью: в основе гиперболизации лежит оценка художественных явлений (образов), имеющих свой аналог в реальности. Художник возводит изображаемые явления в превосходную степень, масштабирует их; он не обманывает читателей, а создает для них мир смещенных пропорций, преувеличенных страстей, заражает их этим миром, вызывая реакцию доверия. Это стимулирует воображение, заставляет обратить внимание на выделяемые особенности явлений, высвечивает черты характера литературных героев.
Гипербола - художественный вымысел, а не ложь в привычном ее смысле. Основа гиперболы предметная, реальная. Иными словами, ложь может быть элементом, усиливающим гиперболизацию, придающим ей особый эстетический шарм. Простая ложь, вранье - чистая выдумка. В рассказе Чехова "Сельские эскулапы" дается портрет фельдшера Глеба Глебыча, "не умывавшегося и не чесавшегося со дня своего рождения", Допуская возможность такой неаккуратности, нечистоплотности (и в этом смысле отходя от правды), писатель создает комическую и, если хотите, сатирическую сценку. Гипербола здесь налицо. А ложь? Если она и присутствует, то в качестве "момента истины", о котором нельзя сказать, что "этого не может быть никогда". Таким образом, основное отличие гиперболы от лжи в том, что, гиперболизируя, художник усиливает нечто реально существующее; а во лжи, кроме выдумки, ничего нет.
Когда к былям небылицы прилагаются то ли ради хвастовства, то ли затем, чтобы просто поразить воображение собеседника, то быль принимает гиперболизированную форму. Как хвастается Лжец из басни Крылова:
Вот в Риме, например, я видел ОГУРЕЦ:
Ах, мой Творец!
И по сию не вспомнюсь пору!
Поверишь ли? ну, право, БЫЛ ОН С ГОРУ!
Хотя гиперболизированное изображение реальности рассчитано не на буквальное понимание, преувеличение не может быть бесконечным - в высокохудожественном творчестве всегда ощущается эстетическая мера. Как в словах Бориса Годунова из одноименной трагедии Пушкина, обращенных к Шуйскому:
Послушай, князь: взять меры сей же час;
Чтоб от Литвы Россия оградилась
Заставами; чтоб ни одна душа
Не перешла за эту грань; ЧТОБ ЗАЯЦ
НЕ ПРИБЕЖАЛ ИЗ ПОЛЬШИ К НАМ; ЧТОБ ВОРОН
НЕ ПРИЛЕТЕЛ ИЗ КРАКОВА...
Создаваемое с помощью гипербол подчеркнуто условное изображение реальности отражает особое эмоциональное состояние автора - опьянение чувствами, мешающее видеть вещи в их настоящих размерах.
Истоки гиперболы в самой природе человека. На заре человечества это "опьянение чувствами" порождено беззащитностью людей перед силами природы, их слабостью. Еще древнегреческий исследователь Деметрий (ок. I в.н.э.) писал: "Всякая гипербола имеет дело с невероятным [в действительности]" . В первобытную эпоху гиперболизация непонятных человеку сил природы, а затем и общества, становится характерной особенностью мировоззренческих схем и искусства. Ею пронизаны мифология, фольклор, древняя литература. В более позднее время гиперболизация как "опьянение чувствами" становится одним из приемов описания героического, трагического, романтического поведения (мироощущения).
Гиперболы традиционно используются при описании силы богатыря в фольклоре:
...И начал он с осью похаживать,
И начал осью помахивать:
Куда махнет, туда улица,
А повернется - да переулочек...
(Былина "Василий Буслаевич")
Язык гиперболы характерен и для классицизма:
На Галла стал ногой Суворов,
И горы треснули под ним.
(Г.Р. Державин.)
Ломоносов, воспевающий в своей оде "тишину" (мир), все же превыше ее ставит императрицу, следуя жанровому канону:
Великое светило миру,
Блистая с вечной высоты
На бисер, злато и порфиру,
На все земные красоты,
Во все страны свой взор возводит,
Но КРАШЕ В СВЕТЕ НЕ НАХОДИТ
ЕЛИЗАВЕТЫ И ТЕБЯ.
Ты кроме той всего превыше;
ДУША ЕЯ ЗЕФИРА ТИШЕ,
И ЗРАК ПРЕКРАСНЕЕ РАЯ.
(В.М.Ломоносов "Ода на день восшествия на Всеросс. престол...
Елисаветы Петровны, 1747 г.")
К гиперболе относится оборот речи, именуемый "множественное возвеличение", т.е. употребление множественного числа применительно к самому себе. Этот оборот - клише многих официальных речей, документов, как в манифесте императора всероссийского. Или в "Борисе Годунове" Пушкина Самозванец обращается к толпе русских:
Благодарим Донское наше войско!
Мы ведаем, что ныне казаки
Неправедно притеснены, гонимы;
Но если Бог поможет нам вступить
На трон отцов, то мы по старине
Пожалуем наш верный вольный Дон.
Играя роль царя, Самозванец упивается ею. Чувствуется, что местоимение "мы" ласкает его слух.
Гиперболой можно передать чувства гнева:
"Я ВОЛКОМ БЫ ВЫГРЫЗ бюрократизм..."
(Маяковский. Стихи о советском паспорте),
или чувство печали:
"Родная земля!
Назови мне такую обитель,
Я ТАКОГО УГЛА НЕ ВИДАЛ,
ГДЕ БЫ СЕЯТЕЛЬ ТВОЙ И ХРАНИТЕЛЬ,
ГДЕ БЫ РУССКИЙ МУЖИК НЕ СТОНАЛ?"
(Некрасов. Размышления у парадного подъезда).
С помощью гиперболы художник подчеркивает не только силу своих чувств, но и значительность явлений (событий), ценность каких-то отдельных вещей, их свойства, размеры, цвет и др. Гипербола незаменима, если нужно "сказать нечто высокое" и "возвысить незначительное" . Экспрессия образа в гиперболе нередко достигается неожиданным сближением совершенно разнородных, контрастных предметов, явлений:
"Берет - как бомбу, берет - как ежа,
как бритву обоюдоострую,
берет, как гремучую в 20 жал
змею двухметроворостую"
(Маяковский. Стихи о советском паспорте).
Как и другие тропы, авторская гипербола играет всеми красками в контексте художественного произведения, где она часто употребляется наряду с гиперболами - "перекати-поле", давно живущими вне своего первичного контекста, ставшими устойчивыми, крылатыми выражениями:
" Ax! злые языки страшнее пистолета; Сильнее кошки зверя нет; Сто раз вам повторять!; У страха глаза велики; Век не забуду; Ума палата; Мильон терзаний; Видимо-невидимо; Провалиться мне на месте; Семь пятниц на неделе.
Гиперболы могут быть выражены различными частями речи:
- существительным:
"И сосна до звезды достает..." (О.Э. Мандельштам);
- числительным:
"Тысячи сортов шляпок, платьев, платков - пестрых, легких... ослепят хоть кого на Невском проспекте" (Гоголь. Невский проспект);
- прилагательным:
"Хозяйство Пульхерии Ивановны состояло в... солении, сушении, варении БЕСЧИСЛЕННОГО МНОЖЕСТВА фруктов и растений" (Гоголь. Старосветские помещики);
- местоименным прилагательным:
"Здесь вы встретите усы чудные, никаким пером, никакою кистью не изобразимые..." (там же)
Как и другие тропы, они могут быть простыми и развернутыми, выраженными несколькими фразами.
В художественной речи тропы нередко совмещаются друг с другом, что, с одной стороны, обогащает стилистику произведения, а с другой - порождает возможность неоднозначного толкования тех или иных тропов, а потому трудности с их определением. И особенно часто вплетена в другие тропы именно гипербола (на этом основании некоторые исследователи даже отказывают ей в самостоятельности), лишь ее видовые позволяют вычленить ее. Приведем несколько примеров такого совмещения тропов.
Гипербола - сравнение:
"На вид-то я худой, болезненный, а силы у меня словно у быка..." (Чехов. Пересолил).
Гипербола - метафора:
"Изводишь единого слова ради / тысячи тонн словесной руды" (Маяковский. Разговор с фининспектором о поэзии).
Гипербола - ирония:
"Вот новый Геркулес, со всей собравшись силой, / что только было в нем, / отнес полчерепа медведю топором..." (Крылов. Крестьянин и работник).
Гиперболой "наоборот" можно назвать ЛИТОТУ (греч. litotes - малость, умеренность) - нарочитое преуменьшение или смягчение свойств, признаков, значений каких-либо предметов, явлений с целью усиления эмоционального воздействия, в частности выражения авторской оценки:
Мой Марихен так уж мал, так уж мал,
Что из крыльев комаришки
Сделал две себе манишки
И - в крахмал...
(К.С. Аксаков. Мой Марихен так уж мал, так уж мал...)
Основное, что сближает литоту и гиперболу, - "чрезмерность". Поэтому иногда литота рассматривается в качестве разновидности гиперболы. Литота также есть способ создания субъективно-оценочного образа с помощью "чувственных излишеств", и в этом ее выразительность. С помощью литоты художник в состоянии передать и лирическое настроение, безраздельное упоение одним чувством:
Только в мире и есть, что тенистый
Дремлющих кленов шатер.
Только в мире и есть, что лучистый
Детски задумчивый взор,
Только в мире и есть, что душистый
Милой головки убор,
Только в мире и есть этот чистый
Влево бегущий пробор.
(Фет. Только в мире и есть, что тенистый...)
Литотой передан комический восторг басенного героя, не заметившего слона:
"Какие крохотны коровки!
Есть, право, менее булавочной головки!"
(Крылов. Любопытный).
К этому приему часто прибегают в социальной сатире:
"Одному - бублик, другому - дырка от бублика.
Это и есть демократическая республика"
(Маяковский. Мистерия-буфф).
Литота вносит экспрессию в описание. Литоты, как и гиперболы, часто сопрягаются с другими тропами в едином сложном тропе.
Например: литота - ирония:
"Люблю их ножки; только вряд
Найдете вы в России целой
Три пары стройных женских ног..."
(Пушкин. Евгений Онегин);
литота - сравнение:
"Тени вечера волоса тоньше
За деревьями тянутся вдоль"
(Пастернак. Тени вечера волоса тоньше...).
Различают транзитивные и рефлексивные литоты. Если говорящий (повествователь, лирический субъект, персонаж) рассуждает о другом лице, умаляя его, можно говорить о ТРАНЗИТИВНОЙ, переходной ЛИТОТЕ. Транзитивная литота - эффективное средство передачи презрительного отношения к кому-либо или чему-либо:
"Это небольшое подобие человека копалось, корпело, писало и, наконец, состряпало такую бумагу..." (Гоголь. Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем).
Если же субъект занимается самоуничижением, преуменьшает какие-либо свои особенности, речь идет о РЕФЛЕКСИВНОЙ ЛИТОТЕ:
"Но все-таки простите меня, батюшка, насекомого еле видимого, если я осмеливаюсь опровергнуть..." (Чехов. Письмо к ученому соседу).
Очевидно, это деление можно распространить и на гиперболы. С помощью транзитивной гиперболы - сравнения Некрасов описывает красоту русских крестьянок:
Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
"Пройдет - словно солнце осветит!
Посмотрит - рублем подарит!"
(Н. В.Некрасов. "Мороз, Красный нос")
У И. Северянина находим колоритную рефлексивную гиперболу:
Я, гений Игорь Северянин,
Своей победой упоен:
Я повсеградно оэкранен!
Я повсесердно утвержден!
(И.Северянин. "Эпилог")
Подведем итоги. Гипербола и литота - это своеобразные тропы. Они сочетают в себе конструкции фраз, присущие и эпитету, и сравнению, и метафоре, и могут, например, быть одновременно отнесены как к сравнению, эпитету или метафоре, так и к гиперболе(литоте), если именно по смыслу они имеют значение преувеличения (преуменьшения). Этот троп мы обычно распознаем в поэтическом тексте не какой-то характерной конструкцией или по использованной части речи, а исключительно по смыслу.