Как много вижу я портретов ваших,
Запрятанных средь вороха картин.
И все они: один другого краше.
И все они похожи как один.
И всё, что в вас святого и дурного -
Всё скрыто за вульгарностию стиля.
За грубыми руками рядового,
Что неумело кисточкой водили.
Но мне не трудно разглядеть сквозь призму
Ваш дикий лик под наносным узором
С глубокими отметинами жизни,
С печальной азиатскостию взора
И жёлтую обветренную кожу,
Что не щадили время и болезни,
Лицо, что на живое не похоже,
Израненное тысячами лезвий.
И в алом море из вина и крови,
Вы не однажды, видно, утонули.
Мирскую гибель для всего святого
Несут собой не лезвия и пули.
Но ваша святость зла и бессердечна,
А ваш порет, похожий на икону,
Он устремлён в незыблемую вечность,
В пустыню смерти царства Соломона.
Так что же в вас? Порок или святыня?
Что вы сулите? Радость или горе?
Мне мнится, лишь бескрайнюю пустыню
И винно-окровавленное море.
И никакие грубые приёмы
Теперь не скроют истиной печали.
И вы висите над дверным проёмом,
Напоминая мне о дикой дали.