Заходили тут, давеча, двое - Dooney and Bourke
Сняли в прихожей галоши, на вешалку - мокрые куртки
Прошли, приглаживая хохолки над плешью
Хохотали оба, оба жевали кешью
Хлопали меня по плечам, кричали:
"Хули ты всё бухаешь, с какой печали?"
А сами на скатерть, на серединку с цветочком
Ставят свои бутылки, рядом с карточкой дочки
Я им - чайник, они: "доставай стаканы!"
Я ни капли еще - а как будто пьяный
А они горланят: "А помнишь Нюту?
А ты помнишь Юлю-овцу, а Татьяну, Юту?
А ты помнишь обеих Олек (большие сиськи)?
Они обе тебя любили, но больше - виски..."
Закурили. И снова кричат из дыма:
"Ты вообще-то как сам, неудачник Дима?"
Багровеют ряшки, блестят коронки
Я куда-то падаю, как в воронку
Помертвелой рукою - за спинку стула
Улыбаюсь и тихо: "Пока не сдуло"
"Молодец - голосят - за друзей и тёлок!
За отличный день! За парней весёлых!"
Отошел к окну, отодвинул штору:
Там трамвай сквозь снег поспешает в гору
Неприятно красный, опасно юркий
И тогда я их выгнал - Dooney and Bourke