Его представить стариком едва
Удастся мне, уж, как я не стараюсь,
Ему теперь навеки сорок два,
А я же всё ищу дорогу к раю.
Вам хорошо там, в райских местах,
Как в песне называл ты эти кущи,
А мы надысь испытываем страх,
Что никогда уж жить не будем лучше.
Тебя здесь вспоминали весь декабрь
И даже фильм создали ненароком,-
Я знать не знаю, что это за кадр,
Да и накладка с выпуском по срокам.
Словарь не тот и фильм не про тебя,
Не «в теме» автор о годах застоя,
Не мог сказать ты «плохо вёл себя?» -
Сей штамп уже других времён достоин.
Для одиночества мне мал и век,
Со скуки никогда не умираю:
Когда мне очень нужен человек,
Я просто твои записи включаю.
Уже «полтинник», как с тобой знаком,
Пускай заочно, хоть и видел часто:
Я наблюдал Театр почти тайком –
Он для меня особенная каста.
Я помню, как «стрелял» в Театр билет
Перед спектаклем в теплую погоду…
Хмельницкий, ты – назад почти сто лет –
На тротуаре… бог среди народа.
Бывало, приезжал в своём ландо
Иль привозила «скорая» карета –
Ты от того не опускался «до»,
По мне, так, поднялась карета эта.
А то, бывало, не «в формате» ты.
Кумир с того не становился хуже:
На то он и кумир, что с высоты
Спихнуть его бывает трудно дюже.
Ну, а теперь давно кумиров нет.
Ты нас, себя избавил от химеры…
Нам зябнуть в одиночестве сто лет,
Тебе – испить от славы в полной мере.