Питер очень сильно хотел курить, но не имел никакой возможности выйти на улицу. За окном была сильнейшая снежная буря. Назло природе он решил принять ванну, горячую, долгую, с ароматическими наполнителями. Но и здесь, в цвете кафельных плит, его нашел навязчивый оттенок снега. Тогда Питер закрыл глаза и постарался погрузиться в очищающее релаксирующее состояние. Пахло хвоей. Пятна от света на внутренней поверхности глаз рассасывались. Питер видел чистейшую черноту. Кожа начала размягчаться под действием воды, поры открывались, дыхание замедлилось. В пиковый момент расслабления, когда чернота только-только стала абсолютной, Питер услышал, как его зовёт Мэри.
-- Питер, тебя к телефону.
Питер не хотел двигаться, но все чары мгновенно спали от звука этого противного скрипучего голоса. Пришлось буквально раздвигать глаза руками; в них больно ударил свет. Жмурясь, Питер вылез из ванной и приоткрыл дверь.
-- Кто?
Мэри положила ладонь на микрофонную часть телефонной трубки.
-- Не знаю, какой-то мужчина.
Питер, немного помедлив, взял трубку и захлопнул дверь.
-- Алло.
На том конце молчали.
-- Алло, я слушаю, говорите.
Ни звука.
-- Слушайте, кто вы, что вам нужно? Говорите или я брошу трубку.
Послышалось лёгкое шевеление. Питер ждал.
-- О, Питер, здравствуй.
Женский голос. Тот самый женский голос.
Питер внимательно слушал заготовленное для него сообщение. Постепенно на его глазах начали проступать слёзы.
-- Остановись, дай мне подумать минутку. Как же так? Ты не можешь просто... Что же мне дальше делать?
В конце фразы Питер сорвался почти на визг. Из динамика запищало. На том конце решили, что сказанного достаточно, а ответа не требуется. Питер закрыл лицо руками и погрузился под воду. Вода неприятно ударила в нос. Питер резко вынырнул и закашлялся.
-- Дорогой, все нормально?
"Все просто охренительно, милая". Питер вылез и обмотался полотенцем. Слёзы остановились.
-- Выходи, я уже все приготовила, очень вкусно. Все, как ты просил.
-- Да выхожу я, выхожу.
Питер постарался взять себя в руки. Он тщательно вытер тело. Поры только начали реагировать на изменение температуры, на мгновение стало нестерпимо холодно. Питер побрызгался одеколоном, тщательно почистил зубы и покинул пределы ванной комнаты.
-- Ну наконец-то, я заждалась уже. Одевайся скорее и приходи.
Мэри радовалась, как собака, дождавшаяся возвращения хозяина. Питер никак не отреагировал на ее слова. Желание выкурить сигарету было единственным желанием в его голове. Он наспех оделся в чистое, демонстративно кинул сырое полотенце на пол. Питер дошел до кухни.
-- Садись. Может бутылочку вина откроем?
На лице Питера от такого предложения проступил оскал.
-- Мэри, дай мне сигареты.
-- Ты же обещал бросить. Сигареты только на крайний случай, ты сам говорил.
-- Мэри, дай мне сигареты.
В этот раз Питер сделал многозначительный упор на слове "дай".
-- Ты говорил, чтобы я не давала тебе сигареты, даже если ты очень сильно попросишь, даже если очень-очень.
-- Мэри, мне нужны сигареты.
Мэри дружелюбно улыбнулась. Она принимала это за игру. Питер, казалось ей, был отличным актером. Он часто с серьёзным лицом разыгрывал всякие шуточные сценки. Поначалу она велась, но постепенно привыкла к его выходкам. Конечно, и теперь он шутит. Просто проверяет ее. Поддаваться нельзя, иначе – выговор за недостаточную твердость характера.
-- Мэри, у меня умерла мама.
Лицо Мэри перекосило. Пауза затянулась. Питер прикоснулся к ее плечу.
-- Мэри?
-- Что, стой, погоди, я может ослышалась? Ты сказал...
-- Просто дай мне сигареты.
Она послушно вышла из кухни, чтобы достать из тайного места закрытую пачку Мальборо красных. Питер захотел опереться на кухонный стол, но случайно угодил одним из локтей в тарелку с картофельным пюре и гуляшом. Он громко выругался. Должно быть вкусно. Как обычно. Мэри вернулась на кухню.
-- Вот, держи.
Питер сходу разделался с целлофановой оберткой, открыл пачку и вырвал алюминиевый ярлычок. Он вытащил одну из белых с оранжевым окончанием палочек, прошелся носом по всей её длине, вдыхая позабытый аромат табака. Впрочем, Питер не курил всего лишь две недели. Мэри же думала, что Питер не курил год. Примерно столько прошло со дня их свадьбы. Он поджег сигарету и выпустил дым в ее сторону. Она смолчала. Точно так же безропотно она подняла полотенце и повесила на сушилку, пока ходила за пачкой. Муж страдает, жена должна быть кроткой.
-- Питер, я не знаю что сказать тебе, я правда, я не нахожу слов в голове.
Питер докурил уже до середины. "Надо что-то придумать, иначе она выполощет мне весь мозг".
-- Слышишь? Я, хочешь я обниму тебя? Что мне сделать, чем тебе помочь?
"Какое же она жалкое существо". Почему-то от этой мысли самому Питеру стало жаль Мэри. Вместо того, чтобы рявкнуть, как он собирался, он заговорил спокойным и печальным голосом.
-- Знаешь почему у сигарет такой странный оранжевый с пятнами фильтр?
-- Не уходи от темы.
-- Просто позволь мне побыть одному немного.
Это подействовало. Красные глаза Мэри еще не успели взмокнуть. Этого Питер уже не увидит. Это Питеру и было нужно. Мэри встала, подошла к нему, приобняла и поцеловала его в макушку. Затем она вышла из кухни, потирая лицо руками и издавая тихие всхлипывающие звуки.
Теперь Питер мог сосредоточиться. Джейн на две недели уезжает из города. Эта новость воспламенила все, сожгла, лишила смысла. "Как она может так поступать со мной? Это она втащила меня в эту авантюру со свадьбой на ее сестре, это она говорила, что так будет лучше, это она, она говорила, что всегда будет рядом, что не бросит меня. Нет, с этим никак нельзя мириться. Я должен ее увидеть, поговорить. Возможно тут есть какая-то ошибка, может у нее какие-то проблемы. Я помогу, я разрулю, я сделаю все. Я не верю, что она просто по своей прихоти может оставить меня один на один с этой тоскливой, скучной Мэри. Пусть даже всего на две недели".
Питер выкурил еще две сигареты. За это время он попытался найти как можно больше объяснений намерению Джейн. Естественно, ни одно из них не рассматривало охлаждение чувств, как основную причину. И его можно было понять. У Питера было достаточно веских аргументов, чтобы такое попросту не замечать. Причем, аргументы эти были вполне себе разумны, несмотря на стрессовый режим работы его мозга. В конце концов, внутренне обосновав свой неизбежный успех, Питер покинул кухню и стал одеваться. Он старался делать это тихо, но Мэри тут же откуда-то появилась.
-- Куда ты собрался? Я не пущу тебя никуда. Что ты хочешь делать?
-- Пойду прогуляюсь.
-- Хочешь я пойду с тобой? Нет, я не позволю тебе уйти одному. Сейчас быстро оденусь.
"Она так искренне сожалеет. Как это омерзительно".
-- Я не хочу, чтобы ты шла со мной. Я просто хочу прогуляться. Один.
-- Ты в таком состоянии, я не могу...
-- Чего ты не можешь?
-- Питер...
-- Я тебя внимательно слушаю.
Питер уже зашнуровывал ботинки.
-- Я буду винить себя, что не пошла, если что-нибудь случится.
"Забавно. Интересно, сможет сказать?"
-- Что случится?
-- Плохое.
-- Что плохое?
-- Я...
-- Что плохое, Мэри? Что плохое может со мной случится?
Мэри придвинулась ближе, будто бы собралась рассказать какой-то очень большой секрет. Она даже перешла на шепот.
-- Я боюсь, что ты можешь... Захотеть... Сделать себе плохо.
Питер довольно усмехнулся.
-- Ты думаешь, что я попытаюсь убить себя?
Мэри была обескуражена прямотой формулировки. Впрочем, ничего нового.
-- Я... Да.
-- Я обещаю, что не буду убивать себя, малышка. Не беспокойся. Это последнее, чего я сейчас хочу.
Слова Питера подействовали именно так, как и предполагалось. Не в последнюю очередь благодаря тому, что он сам верил в их истинность. "К чему убивать себя? Надо разобраться, надо просто вернуть все на свои места и все будут счастливы и довольны. Конечно придется как-то объяснять "смерть мамы", но это дело десятое. Да, ладно, скажу, что не туда попали. Делов-то".
-- Хорошо. Я верю тебе.
Этими словами Мэри будто выдохнула из себя значительную часть боязни за любимого человека. Но тут же вдохнула чуть-чуть обратно.
-- Только не допоздна, прошу.
-- Будет исполнено.
Питер наскоро состроил натужную улыбку, поцеловал Мэри в щеку. Он вышел и, не оборачиваясь, вприпрыжку понесся вниз по лестничному пролету. Пытаясь понять что-то невообразимо сложное, Мэри еще какое-то время всматривалась в хмурую дымку прокуренного подъезда, пока эхо от громких шагов Питера совсем не растворилось где-то внизу.
Питер попытался открыть дверь на улицу. С обратной стороны дверь, можно было подумать, подперли бетонным блоком. Когда он, ни без труда, все-таки приоткрыл ее, то сразу понял, в чем дело. "Гребаный буран. Я уже успел о нем забыть". Ветер, как стиральная машинка, разбрасывал белый порошок по чумазому двору. Как хорошо, что Джейн живет всего в паре домов отсюда. В этом, как и во всем прочем, просматривалась ее навязчивая забота о сестре. Наверное, это нормально, когда кроме вас самих, среди живых родственников у вас не густой выбор из условных двоюродной бабушки и троюродного дяди. Да и те живут в сотнях километров, и далеко не жаждут близкого общения.
Дом номер восемнадцать. Пробежать пару пролетов вверх. Квартира двадцать пять. Три раза постучаться в дверь, ждать звука шагов и щелчка замка. Выслушать то, что скажет любовь всей твоей жизни. Найти способ разобраться с ее проблемами. Как и раньше, всю неделю терпеть ее сестру, ожидая свидания с ней самой. При особенно удачном раскладе, дважды в неделю. Простой рецепт душевного спокойствия и всеобщего процветания.
Джейн открыла дверь. Она не была удивлена, но выглядела недовольной, и даже немного озлобленной.
-- Ну и зачем ты пришел, а? Я же все сказала по телефону.
Ее голос. Ее голос звучал неожиданно жестко. Обычно она почти мяукала, заметно растягивая гласные звуки. Питер молчал. Он ждал, когда Джейн вновь станет Джейн, его любимой, любящей его Джейн. Но ничего такого не происходило. Ее лицо не смягчило выражения под вопрошающим взглядом Питера. И вдруг, все предварительно рассчитанные схемы показались ему очень глупыми и совсем не соответствующими реальности. Похоже она кого-то нашла.
-- Что происходит, Джейн?
-- А что происходит?
Питер едва держал себя в руках. В сердце едко кольнула боязнь навсегда потерять. Почти сразу это чувство близости неудержимых тектонических сдвигов поразило все его тело. Питер остолбенел. Заметив это, Джейн вернулась к кошачьему дружелюбному тону.
-- Послушай, давай не сейчас. Поговорим позже. Я занята.
-- Чем?
Голос Питера прозвучал отрешенно.
-- Я же сказала, я сегодня уезжаю. Не веди себя, как маленький ребенок. Всего две недели. Я съезжу на море, полежу на солнышке и вернусь.
-- На море? Одна?
-- А с кем мне ехать?
-- Почему меня не позвала?
-- Потому что пришлось бы думать, как все это объяснять Мэри, а это был горящий тур, времени думать не было.
-- Я бы все быстро придумал. Я даже сейчас могу придумать. Смотри, говорим, что твоей тете плохо и нужна физическая сила, чтобы перевезти куда-нибудь какие-нибудь вещи и ты берешь меня, а Мэри, как особо впечатлительная, остается смотреть за квартирами.
-- Прости, я сглупила. В следующий раз мы обязательно так и сделаем.
Питер ощутил резкий прилив гнева в складках лба над бровями.
-- В каком смысле ты сглупила? Почему ты не сказала мне об этом сразу? Почему не захотела обсудить это со мной? С кем ты едешь?
Джейн подозрительно молчала. Питер продолжил.
-- Может ответишь, или что, мы уже начали что-то скрывать друг от друга? Вернее я то ничего не скрывал и не скрываю, могу здоровьем матери поклясться, ты же знаешь, как это важно для меня, хочешь?
-- Не надо ничем клясться, Питер. Я ничего не скрываю, ты опять начинаешь додумывать ситуацию бредом из своей головы. Я еду одна.
-- Честно?
-- Абсолютно.
-- И ты вернешься через две недели?
-- Я вернусь через тринадцать дней.
Питер задумался.
-- Будешь мне хотя бы звонить? Я не вынесу столько времени наедине с твоей Мэри.
-- Она твоя жена, Питер.
-- Ты издеваешься?
-- Нет, нисколько. Открой свой паспорт и взгляни на штамп.
-- Джейн, я сейчас очень сильно разозлюсь. Не время для таких шуточек.
Джейн быстро взглянула на часы.
-- Ладно, ладно. Расслабься. Я буду тебе звонить. Хоть каждый день, если хочешь. Только держи себя в руках и будь милым с Мэри.
Впервые с начала разговора, Питер почувствовал облегчение, потому что перед ним была его Джейн, та Джейн в которую он одним январским вечером с первого взгляда втюрился во второсортном баре, куда случайно зашел, чтобы купить сигарет. С тех пор прошло без малого два года. Год назад Джейн уговорила Питера выйти замуж за свою сестру. Она хотела, чтобы рядом с Мэри постоянно был человек, которому можно было бы доверять. При этом, сама она не хотела больше жить с Мэри. Она устала от вечной заботы, ей хотелось чуть больше покоя и одиночества. Питер подходил идеально.
-- Ну что, ты успокоился? А сейчас, будь добр, вернись к Мэри, ты отвлекаешь меня. Я не собрала еще толком ни одного чемодана из трех, а поезд уже через четыре часа. Кстати, что ты ей сказал, когда уходил?
-- Что я сказал кому?
-- Мэри. Что ты сказал Мэри, когда уходил. Она же наверняка заволновалась.
-- А, ничего. Сказал, что меня срочно вызвали на работу.
-- И она поверила?
-- Да, я был убедителен.
-- Хорошо, умница.
-- Я делаю все, как мы и договаривались. А ты вот уезжаешь неизвестно куда, неизвестно с кем.
Узнав, что с Мэри все хорошо, Джейн стала очень мягка и добра. Она приблизилась и обвила шею Питера руками.
-- Ну не начинай опять. Я же извинилась, я правда не хотела, просто так сложились обстоятельства. Я тебя люблю, все хорошо.
Губы Джейн верно надвигались, вместе с лавиной сладких ощущений внутри живота.
-- Странная у тебя любовь. Кто так любит? Я тебя не так люблю...
Импульс, искра, волшебная близость поцелуя. "Дзынь". Отрезвляюще зазвонил телефон. "Дзыыынь". Джейн освободилась из объятий, чтобы взять трубку.
-- Да, алло. Мэри, привет. Что? Кто умер? Куда ушел? Так, успокойся...Мэри, возьми себя в руки. Подожди секунду, я только из ванны, сейчас, оботрусь полотенцем и перезвоню.
В мгновение она изменилась в лице.
-- Какого черта, Питер? Какого, твою мать, черта?
-- Джейн, я...
-- Ты очень плохой мальчик, Питер. Когда я вернусь, я тебе такую взбучку устрою. А сейчас быстро, я сказала, быстро возвращаешься к Мэри и успокаиваешь ее. Делай что хочешь, но чтобы через двадцать минут она мне позвонила и сказала, что у вас все хорошо. Иначе я уеду навсегда, а не на две недели. И Мэри прихвачу с собой.
Джейн выглядела очень и очень злой. Такой злой Питер ее никогда не видел. Он было хотел возразить, но возразить было нечего. Он вышел из квартиры Джейн. В голове все смешалось. Но в целом, вроде как, все было хорошо. Главное, что едет одна. Все остальное не так важно.
Спустившись на один пролет, Питер чуть не налетел на коренастого лет сорока мужчину в потертой кожанке. Питер извинился; мужчина внимательно посмотрел на него, хмыкнул, сгустив брови, и продолжил подъем. "Тупой бычара. Наверняка бывший военный". Питер спустился на еще один пролет, но вдруг остановился и прислушался. Стук. Одна из четырех дверей на этаже Джейн открылась. Питер вслушивался всем телом. Кто-то голосом Джейн произнес "Привет. Проходи, не стой". Нет, такого, конечно, быть не может, послышалось от переизбытка нервяка. Или нет? Есть только один способ узнать. Питер вернулся к ее двери. Три стука. Дверь открывается.
-- Джейн!?
-- Так, успокойся. Это мой таксист.
-- Какой еще таксист? Поезд же через четыре часа, а до вокзала час от силы!
-- Ты видел погоду? Я не хочу опоздать.
-- Ну хорошо, но зачем он здесь в твоей квартире?
-- Я решила, что пусть посидит здесь, чая выпьет. Что я не человек что ли, да и так можно сжечь весь бензин.
-- Но...
-- Что но, Питер, что но?
-- Ты сказала ему "привет", будто вы были уже знакомы.
-- Ну да, знакомый таксист, что такого-то?
Внутри Питера из маленьких хлопьев тревоги постепенно скатывался огромный тревожный снеговик. Уже виднелось его пустое лицо с угрожающей усмешкой.
-- А кто говорил по телефону, когда ты позвонила мне?
-- В смысле?
-- Ну Мэри тогда сказала, что звонит какой-то мужчина.
Снеговик застыл. Таксист заговорил.
-- Эй, сучоныш, заканчивай треплю свою. Да, я поебываю твою подружку. И че? Че ты мне сделаешь?
Усмешка на лице снеговика двигалась все дальше, к краям шара. От этого весь снеговик начал покрываться трещинами. В каждой из них виделась микро-усмешка. Джейн отошла за спину бычка. "А что я сделаю? Что я могу сделать? Бежать".
***
-- Меня прямо с вокзала вызвонили. Его нашли в лесу. Говорят на шатуна напоролся.
Мэри не могла говорить. Она вся как-то сморщилась из-за огромного количества потерянной жидкости.
-- А знаешь, что с его мамой все в порядке? Он тебя обманул. Правда пока не понятно ради чего.
Каждое новое слово сестры било по голове еще сильнее предыдущего.
-- Может он и раньше обманывал, а ты и не замечала, простушка моя. Бывают же твари на свете. А я приехала когда сюда, его еще не зашили. Прикинь, я на его внутренности смотрела.
-- Джейн, зачем ты мне эти страсти рассказываешь?
-- А чтобы ты знала. Легкие было видно через дырки. Они такие черные-черные. Будто внутри него жил черный дракон. Два крыла и трахея, как шея. Одна чернота внутри него, понимаешь? Ну понятно, что мистики никакой, это все от сигарет. А тебя обманывал, говорил что бросил.