посмотри, мое пламя едва ли зажжет свечу, уголек еле тлеет под тоннами серого пепла, ты не думай, что раз мне не больно — то я молчу, просто глина-душа обожглась и в печи окрепла. просто сердце-предатель покрылось осколками камня, просто больше теперь [ты мне веришь?] — не чувствую слов, что в полете ко мне рассыпаются от касанья, и расплавятся в жарком огне погребальных костров.
посмотри, мои тусклые искры взмывают в небо, растворяясь в безоблачном, сером от горького дыма, я ведь точно уверена — лучше мне будет где-то, только вот от себя не сбежать. хоть пройти бы мимо…
желто-красные точки давно покрывают руки, оседают на волосы, тихо, чуть слышно шипят. полыхают румянцем багряным худые щеки, а в застывшей крови давно рассыпается яд. проступают сквозь кожу расплавленным золотом вены, оплетают запястья, выше к сердцу ползут, и, как лава в библейской адской геенне — прожигают дыру, алым цветом ложась мне на грудь.
посмотри, я в агонии яростной птицей взлетаю, раздирая когтями все новые [старые] шрамы. я борюсь, я на грани — но все-таки не отступаю…
ты же чувствуешь запах клейма, прижигавшего раны?