Галинка родилась в один день с братом. Сначала на свет появился Минька, а следом, через две минуты – она.
В детстве Минька гордился, что он старше сестры на целых две минуты, заставляя её подчиняться ему. Когда та протестовала, он больно щипал её и приговаривал:
– Старших надо уважать и слушаться.
– Тоже мне, старший! – отвечала со слезами сестрёнка. – На две минутки всего.
Но брата она побаивалась. В школу естественно они пошли вместе. И посадили их за одну парту. И все восемь лет учёбы Минька без зазрения совести списывал всё, что не мог решить сам. А сам он не очень и пытался, всё равно сестра дозволит списать. А если не дозволит, Минька улучит момент, и вытащит тетрадки у сестры из портфеля. Закончили они школу. Встал вопрос куда дальше пойти учиться. В деревне только восьмилетка.
– Галька, пошли в СэпУ, вместе и дальше учиться будем.
– Что я там не видела. Ишь, какой ты хитрый, и дальше на мне вы-езжать хочешь. Не выйдет.
И Галина поступила учиться в сельскохозяйственный техникум на агронома. Учёба без сестры у Миньки не заладилась, и он, с грехом пополам получив права тракториста, ушёл в армию.
Провожая сына на службу, мать ворчала на дочь:
– Не могла вместе с ним пойти учиться. Пособила бы парню на первых порах. Дак нет, образованной быть захотела, а парень не до-учился.
– Мама, да сколько ему можно за мой счёт учиться? На трактори-стку что ли мне надо было поступать и обучаться?
– Почему на трактористку. Там и на поваров и на доярок учат.
– Так это совсем разные профессии. Чем бы я ему помогла?
– Так он среднее образование хоть бы получил.
– Для этого три года учатся. А он на первом году учёбы дурака за-валял. Хоть один курс закончил, и то ладно.
– Вот-вот, один. И то со слезами мастера упросила, чтобы год дали доучиться. Не отчисляли без прав тракториста. Да и то едва сдал.
– Мама, он привык учиться на «халяву». Не переживай. Армия выучит его.
Ушёл Минька в армию. Лодырь он и в армии лодырь. Ослушался приказа. Посадили Миньку на гауптвахту, на «губу» то есть. Обиженный на всех и на вся, решил он сбежать из армии. Только как это сделать, не может придумать. А тут мать с сестрой повидаться приехали, гостинцев привезли. Минька хватает всё подряд, печенье по карманам распихивает.
– Минюшка! – ахнула мать. – Не кормят тебя тут что ли? Ты неда-лёко служишь, почаще будем приезжать с гостинцами.
– Кормят меня тут. Но не хватает. Вечно голодный хожу. Дома-то небось не три раза в день ел, почаще. Сбегу я, мама, отсюда.
– Да что ты, сынок! Поймают и посадят.
– Не поймают!
– Поймают, Минька! Не дури! – пристрожила сестра.
А мать Галинку в бок толкает – из-за тебя, мол, парень мается, раз не доучился. Разозлилась девушка: да ну вас!
– Нянчись, мама, дальше со своим Минькой.
Недели через две приходит Минька на медпункт – палец случайно порезал. А там – у медсестры санитарка новая. Парень даже опешил:
– Галька, это ты что ли?
– Узнал? Я, конечно! Как ты без меня будешь служить, бедненький? Вот я и взяла академический отпуск, но только на один год. Учти: второй год будешь служить без меня.
– Вот позорище-то! Ты что, с ума свихнулась?
– Это ты свихнутый был, когда матери о побеге говорил.
– Так я шутя.
– Ну и я шутя.
– А как тебя сюда взяли-то, – недоумённо спросил Минька.
– Очень просто. У них санитарки не задерживаются, вот и взяли.
И теперь сестра у него, как бельмо, на глазу. Стала петь солисткой в солдатском ансамбле и всем настучала, что у него музыкальная школа по классу баяна закончена, и что поёт он здо;ровски. А эту музыкальную школу он хотел бросить, едва проучившись два года. Да только сест-рёнка у него исправно училась игре на аккордеоне, вот он и тянул ненавистную лямку под названием «Музыкальная школа». Мать была рада, что сын был занят по вечерам, а только сын едва дождался, когда закончится вся эта музыкальная дребедень.
И вот выступает солдат Михаил Суворов в художественной само-деятельности. И службу нести надо. Надоели репетиции, а отказаться не смеет. Сам командир отделения похвалил его. А Галька, стерва эдакая, придумала к 23 февраля спектакль поставить. И опять он, Минька, должен выступать.
А на восьмое марта поручили ему подготовить праздничный кон-церт для женского персонала. Ух, как сожалел Минька, что сестрица заявилась сюда. И ведь не выгонишь. Пробовал по-доброму уговорить, чтобы уехала. Не позорила его, а она так спокойненько ответила:
– А куда же, Минюшка я уеду? Отпуск академический я на год взяла. Вот год и буду здесь работать. Не коров же мне в деревне доить. А вдруг ты опять сбежать надумаешь? Покараулю тебя, чтоб мама не расстраивалась.
– Галька, нужны мне эти концерты? Как ты думаешь? Достала меня по самое горлышко.
– Да неужели, Минюшка. Я слышала с подтягиванием на перекла-дине у тебя проблемы? Видишь: весна дворе, перекладина тоже во-о-он, рядышком. Если, что я завсегда готова тебе помочь.
– Ты дура, что ли? Может, подтягиваться станешь?
– А запросто! Тепла подожду…
– Да пошла ты, знаешь куда?
– Знаю, знаю. Приходи, вместе подтягиваться будем.
Как в воду сестрёнка глядела. Поставили Миньке незачёт по под-тягиванию. И началось:
Вечером, в спортивном костюме вышла Галинка к перекладине в армейском дворе. Подпрыгнула, подтянулась пару раз, и оседлала перекладину верхом. Ждёт, кто из ребят знакомых мимо пройдёт. Ага! Василий Попов.
– Вася, ты в казарму?
– Да.
– Отправь ко мне срочно Михаила Суворова.
– Есть, товарищ санитарка, – шутливо ответил тот.
Через пару минут вышел Минька, а за ним Василий, который вывел за собой человек пять, солдат, сказав им:
– Робя, пошли на потеху посмотрим. Галька Мишку на перекладине ждёт.
Вышел, ничего не подозревающий Минька, и, увидев сестрицу не перекладине опешил:
– Ты чего опять удумала?
– Миня, мне взводный твой разрешил на перекладине заниматься, я сказала, что ты попросил помочь тебе.
– Ты чё?
– Давай соревноваться: кто больше раз подтянется.
– Ты чё, больная?
– Да нет, я здоровая, а это ты, похоже, больной, раз норму не вы-полняешь. Давай, подпрыгивай, вон зеваки уже собираются.
А те подтрунивают над Минькой:
– Давай, давай, Мишка! Покажи сестре класс!
– Ну, что же вы рядовой, Суворов? Быстро на перекладину, – ко-мандует Галинка.
Она уже спрыгнула на землю, и встала рядом с братом.
«Скорей бы отбой, – тоскливо думает Минька. – Похоже, от этой бессовестной отбою не будет».
– Минька, на раз-два – подтягиваемся!
А ребята уже командуют:
– Раз-два! Веселей, рядовой Суворов!
Галинка толкает в бок:
– Начали!
Два раза Минька уверенно подтянулся, третий раз – уже потруднее ему дался, четвёртый – едва-едва осилил, а сестра, как пёрышко взлетает. Стал рядовой в пятый раз подтягиваться – чувствует – не сможет. А вот если Галинка подтянется – засмеют. А та видит, что брат сдаёт, первая спрыгнула с перекладины:
– Всё, Минька! Больше не могу. Давай завтра, перед отбоем. Вы-ходи сам, без приглашения. Я не отстану.
Ну, куда же тут денешься? И добилась Галинка своего: рядовой Суворов на отлично сдал подтягивание на перекладине.
А на улице май, теплынь стоит, черёмуха цвет набирает. А тут и марш-бросок с полной выкладкой на пять километров объявили. Минька сник: не потянуть. А бежать надо. Пожаловался сестре.
– Не горюй. Минька. Выдержишь. Ты только не трать силы сразу, не рвись вперёд. Я поддержу.
– Ты-ы!? – изумился тот.
В день марш-броска отпросилась Галинка у медсестры и засела в кустах. «Хорошо, что они по лесной дороге побежат, а не по пересе-чённой местности, – думала девушка. – А то, как бы я побежала?»
Пока раздумывала, команду дали: «Вперёд!»
Побежали солдаты. Побежала по обочине в кустах Галинка. Ки-лометра через три Минька и с ним ещё трое солдат стали отставать от группы товарищей.
– Минька, не отставай! – скомандовала сестра.
– Галька, и ты здесь? – изумился брат.
– Не отставай, Минька! Давай, давай, держись! Хлопцы, вперёд! – командует девушка, а сама бежит, торопится.
Минька остановился, наклонил голову вперёд, словно упасть со-брался:
– Всё! Не могу больше! – и сел прямо на дороге.
– Можешь, Минька, можешь! Вставай, беги, вон командир пока-зался, ребята, а вы чего встали? Вперёд!
При упоминании командира, Минька вскочил, сделал первый шаг, второй. Кое-как побежал. Бежит рядовой Суворов, вещевой мешок по спине бьёт (эх, надо было, как следует его уложить, зачем всё покидал, как попало?), автомат мешает к тому же.
– Давай, Минька, давай! Держитесь ребята! – кричит из-за кустов Галинка. Тяжело бежать обочиной, но как брата бросить? Добежал рядовой Суворов. И те трое парней тоже добежали, пусть и не первые были, зато никого не подвели, и ждать себя не заставили.
Построил их командир, высказал замечания, а потом спросил:
– А где же ваша помощница?
Солдаты недоумённо переглянулись.
– Рядовой Суворов, где ваша сестра?
– Не знаю.
– Как это не знаешь? Кто всю дорогу кричал: «Минька, давай! Минька, не подкачай! Хлопцы, не отставай! Она?»
– Она. Наверное, обратно ушла.
– Вот кому надо в армии служить! Вот с кого пример нужно брать! В две шеренги становись! Шагом марш! Запевай!
Галинка, услышав за спиной пение, невольно улыбнулась: надо же, ещё и поют. Когда солдаты подошли к части, Галинка в белом халате и косынке, встречала их у входа в солдатский городок.
– Песню прекратить! – приказал командир. – Равнение на Галину Суворову!
Все дружно повернули головы в сторону смущённой Галинки.
– Ну, Миха, тебе повезло с сестрой, – сказал после команды «вольно» Алексей Петров. Она тебя старше или младше?
– Я старше. На две минуты…
После рассказа подруги долго смеялись над армейскими приклю-чениями Галинки.
– Слушай, Галя, – сказала Тоня, – мне нужно опросить человек де-сять – пятнадцать. Вот ты у меня за номером один. Теперь не знаю к кому ещё сходить. Пойдут ли женщины навстречу, вот вопрос. Маме некогда рассказывать. Пойду завтра к бабушке, что ли.
– А тебе про каких женщин надо? – спросила Галя.– Молодых, старых или в возрасте?
– Да без разницы. Главное собрать материал для начала.
– Ну, так и начинай пока с молодых. Сходи до Любки-цыганки, помнишь, такую?
Тоня утвердительно кивнула головой.
– Она у нас почтальонкой работает. Умора: девке восемнадцать лет, а бабка её до сих пор от цыган прячет.
– Спасибо, Галя. Завтра схожу.
Назавтра Тоня, увидев, что Любка с опустевшей сумкой почтальона возвращается домой, вышла ей навстречу.
– Люба, привет, – поздоровалась она с ней. – Ты с работы?
– Привет, Тоня. С работы.
– Слушай, у меня к тебе разговор есть. Можно к тебе зайти?
– Заходи, конечно. Давай через час.
– Договорились.
Через час, Тоня стучалась в избёнку бабы Василисы Кузнецовой.
– Хто ето там? – услышала она скрипучий старушечий голос.
– Баба Василиса, это я Тоня Антипина.
Щёлкнула задвижка у дверей и в проёме показалась сухонькая старушка.
– Проходи, деушка, в избу.
– А что это вы среди бела дня под запором сидите?
– Дак чиганы наехали, за мостом стоят. Кабы Любку не увезли.
– А зачем им её увозить? – удивлённо спросила Тоня.
– Как ето зачем? Чиганска кровь в Любке текё. Вдруг да она сама захочё с нима пойти?
– Бабушка, ну хватит уже! С пелёнок меня прячешь от цыган, – возмутилась смущённая Любка.
– Покуль жива, всё буду прятать, – загорячилась старушка.
– Прячь, прячь, – рассмеялась Любка. – Пошли Тоня ко мне в ком-нату. Вот никак неймётся бабушке. Ведь сказала ей, что никуда не денусь, а она всё равно гнёт свою линию. Слово ей дала, а она уже привыкла: цыгане за мостом – внучку прятать надо. Ты про это пришла узнать? Зачем тебе? Присаживайся вон на кровать.
– Ух, сколько вопросов у тебя. Про это, про это. Курсовую работу надо писать.