Штрихи из жизни
(об эстраде)
…Иногда вспоминаются из жизни разные-всякие куски, связанные одной темой. Порой хочется их записать. Поскольку стали уже маленькой историей из твоей жизни, из минувших эпох (периода шестидесятых, семидесятых, восьмидесятых… двухтысячных годов. Нескольких десятилетий - точно…)
Поскольку они касаются не лично меня, а – по большей части – людей общеизвестных, опишу. Как получится.
На малой родине
Как-то в Доме культуры нашего райцентра, где я выросла и закончила школу, в конце семидесятых годов выступал с концертом очень талантливый солист. Особенно западала в душу новая, по тем временам, песня «Эти глаза напротив…»
Помню, я тогда сидела в первом ряду, а мне и моим ровесникам тогда было по 17-18 лет. Песня, конечно, трогала до слёз, звучала в унисон с нашими молодёжными настроениями влюблённости. Я тогда – по молодости – даже не запомнила, кто именно её исполнял. И только намного позже узнала, что это был голос непревзойдённого В.Ободзинского.
Из его биографии теперь знаю, что он много в те годы ездил-гастролировал, вот, видимо, судьба забросила его как-то и в наш п.г.т. Всем памятно, как он тогда неожиданно и внезапно взлетел на подмостки советской эстрады. До встречи в этом ДК, помнится, я вообще не слышала даже по ТВ ни его исполнения, ни о нём самом.
Но с потрясающе откровенной песней он поселился в моей молодой душе очень надолго. Как и в сердцах многих-многих благодарных советских слушателей…
В Москве
***
В период 1968 – 1974-го годов я не очень часто посещала некоторые эстрадные концерты. Чаще – сборные, организованные Московской филармонией. Изредка – это были выступления зарубежных эстрадных коллективов.
Например, в саду «Эрмитах», в эстрадном театре, слушала как-то польских «Скальдов». Некоторых других зарубежных исполнителей, югославских инструменталистов и т.д. Помню, именно югославы как-то заставили однажды подумать, что на сцене происходит некое «сексуальное» действие: в полутьме наигрывают что-то ритмичное бравые ребята-музыканты, а в глубине сцены, у микрофона, извиваясь, поёт очень ритмичную песню девушка в блестящем сиреневатом платье.
Оно переливается на ней, как золотистая чешуя. Она очень напоминает романтичную и очень пластичную русалку. Песня долгая, затягивающая тебя в свой ритм. И реально, в какой-то момент, я, тогда ещё, можно сказать, полудеревенский слушатель, подпадаю под пластику этого действа и понимаю, что меня намеренно втянули в приятную музыкально-романтическую (одновременно – эротическую) игру…
Но было это очень давно…
***
Концерты столичной филармонии проходили на разных площадках. Иногда – в Кремлёвском Дворце съездов, иногда – в концертном зале кинотеатра «Октябрь», или на стадионах. Это места, где мне пришлось бывать.
Сказать, что на этих концертах я когда-либо услышала что-то сверх интересное – значит, соврать. Номера были самые обычные, заурядные. Пели известные и малоизвестные артисты – средненько, кое-как, так же им аплодировала публика. (Иногда ведущим, помню, был общеизвестный конферансье Брунов).
Из всего мне запомнились выступления Кобзона, но не песнями или их качеством, а лишь внешностью певца. Он не был ещё тогда таким важным и вальяжным, как несколькими годами позже, исполнял, как все, одну-две песни.
Выходил на сцену всегда с весьма недовольным лицом, как будто весь мир ему был что-то должен. На нём всегда были пиджачишки с короткими рукавами, из которых он, видимо, к тому времени уже вырос, но ещё использовал их в качестве концертных костюмов. Сантиметров на 10-15 из-под этих рукавов всегда выглядывала рубашка, словно бы он был каким-то мальчуганом-школьником.
Песни у него звучали одни и те же: «А у нас во дворе…», ещё какие-то – уже поднадоевшие к тому времени. Иногда пела Е.Великанова, возможно, что на одном из таких концертов я впервые «вживую» увидела Елену Камбурову. Прочих же выступавших тогда артистов – не помню вовсе теперь.
На одном из таких сборных концертов на стадионе как-то впервые услышала Г.Хазанова с его «Кулинарным техникумом». Впечатление произвёл, фамилия исполнителя запомнилась.
***
Из концерта в кинотеатре «Октябрь» на Калининском проспекте (в 1974-м году; теперь – Новый Арбат) запомнилась только совсем неизвестная тогда Алла Пугачёва: своим эффектным выходом на сцену в прекрасном платье со шлейфом. В паре с молодым исполнителем она спела две песенки, одной из которых была шутливая народная «Давай поокаем». Это мне запомнилось.
Как и моё собственное мнение о ней тогда: - Эта девчонка ещё себя покажет! - Это было видно по всему: по её манере держаться на сцене, некоторой самоуверенности, такой претенциозности, искусному артистизму. И действительно – она всегда в дальнейшем именно так и держалась на сцене. Видимо, заранее продумывая свой сценический образ при исполнении каждой песни.
Думаю, именно поэтому (намного позднее описываемого мною случая) в интервью она как-то двусмысленно ответила корреспонденту на вопрос: играла ли она на сцене или была собой? - Не знаю, - ответила Алла. Хотя, конечно, всё она знает, и помнит. Другое дело, что это – должно оставаться её творческой тайной.
Кто-то и сам поймёт, а кто не понял – пусть догадывается. Не слишком ли много они хотят знать о ней, приме эстрады? И это – вполне логично, с позиции первой певицы страны…
***
Иногда на совсем уж крохотных, «подпольных» столичных площадках приходилось знакомиться с творчеством отдельных столичных артистов. Тогда, вероятно, было свойственно приглашать их на какие-то вечера то ли в ЖЭКи, то ли в какие-то полуподвальчики. В центре Москвы иногда я натыкалась на приглашающие объявления, изредка захаживала на такие «эстрадные миниатюрки».
Так я как-то увидела танцующего Владимира Шубарина, прослушала музыку композитора Людмилы Лядовой в её же исполнении… На одном из концертов на предприятии, где я тогда работала, довелось услышать несколько песен Катерины Шавриной, тогда, видимо, только появившейся на московской эстраде, хотя имя её довольно часто звучало по радио, было на слуху.
(Впрочем, имена В.Шубарина и Л.Лядовой тоже были достаточно известны публике, однако же выступали они на сценах – ну, очень скромненьких, о чём и написала я…)
Это из того, что помню.
***
Целым событием для меня стало посещение японского варьете в «Зарядье». Этот уголок Москвы мне вообще очень нравился, и бывала я здесь нередко, - в кинотеатре, смотрела некоторые премьеры кино, просто хорошие фильмы.
Варьете ("Ревю Такарадзуки") было очень своеобразным, талантливо поставленным. Девушки японские покорили. Тогда я, может быть, впервые услышала восточное пение, которое меня восхитило своим звучанием. Какой-то кротостью, умудрённой скромностью…
Их танцы с зонтиками, национальные игры, пестрота красок, - всё это, конечно, остаётся в памяти эдаким маленьким эстрадным фейерверком…
Но, к сожалению, подобных концертных праздничков в моей столичной жизни было не так уж много…
(Теперь этот уголок Москвы совсем разрушен, строят здесь какой-то новый парк. А мне помнится и гостиница «Столичная» (надеюсь, что не ошибаюсь в названии?), в ресторане которой как-то довелось отведать скромно-изысканный ужин, и причал у Москвы-реки, где можно было шагнуть на маленький катерок, чтоб прокатиться вдоль столичной набережной…
Очень жаль уходящего старого, особенно когда с ним связаны приятные воспоминания твоей беззаботно-легкомысленной, студенческой молодости!)
На брегах Волги…
(в Рыбинске)
***
Здесь мне довелось побывать на двух примечательных концертах. Один из них давала Елена Камбурова. Удивляясь её необыкновенному голосу, я, естественно, заранее купила билет и реально получила огромное удовольствие от более продолжительного знакомства с её творчеством.
Певица, знаю, выступает на сцене до сих пор, но свойства её голоса таковы, что, конечно, слушать её исполнения надо из тех, что звучали ещё в 70-е годы. Необыкновенная нежность, прозрачность, тонкость звучания – это всё было в её прежних концертах.
Помню, ещё одним удивлением для меня стало тогда то, что в её репертуаре было много песен на стихи Ивана Бунина. Для меня он был известным прозаиком, стихов тогда я его не читала. Камбурова открыла мне его и с этой стороны. Позднее я обратилась к его поэзии. Признаюсь, мне она напомнила тогда Тютчева, какой-то барской грустью, видимо…
***
А чуть позднее, в августе 1974-го года (примерно) в городе появились афиши о предстоящем концерте Анны Герман.
Естественно, её голос, слышанный мною до сих пор по ТВ и радио, давно сделал меня её поклонницей, и я опять – заблаговременно – купила билет на концерт.
У входа в ДК, где он должен был проходить, приобрела ещё букет гладиолусов (почему и помню примерно месяц, когда состоялся концерт, - был период цветения гладиолусов).
Я в ту пору даже не знала, какую катастрофу ещё недавно пережила эта певица. По ней было этого и не сказать. Была она, конечно, с некоторой грустинкой, но она ей присуща вообще, как кажется мне. Словом, концерт проходил с огромным успехом.
Я была удивлена, правда, её высоким ростом. Как-то на телеэкране это не замечалось. Особенно, когда пришлось подняться на сцену, чтобы отдать ей цветы. Тут я сразу увидела этот контраст меж нами. Но эмоции меня, как и всех, переполняли. С цветами поднялись многие.
Она посмотрела мне в глаза, где светилась грустная благодарность, перемешанная с некоторой скромностью и как будто удивлением.
- Вы прекрасны, - успела сказать я в ответ на её грусть, после чего она слегка наклонилась и коснулась щекой моей щеки. Так я постояла минуту рядом с женщиной, реально ставшей ведь целой эпохой для русской эстрады, символом необыкновенной нежности и женственности в те времена.
(Была и третья история, связанная с известными музыкантами, слегка задевшая меня в этом городе. Расскажу о ней завтра).
29.01.2016.
В.Леф