Представьте себе бабочку. Вообразите её полёт сквозь воздух, сквозь солнечные лучи, сквозь летние ароматы и испарения от трав и цветов. Сквозь воздушные волны, которые создают другие летающие насекомые и птицы, убегающие и догоняющие животные, передвигающиеся на машинах и ногах люди. Сквозь траекторию движения планеты. Сквозь легкие и тяжелые мысли её обитателей. Сквозь течение времени.
А теперь задумайтесь, свободна ли бабочка выбирать направление, высоту, ритм и цель своего полёта? Или все факторы и события складываются в сложное уравнение, определяющее давление на ее крылья, скорость ускорения воздушного потока, коэффициент увязания в плотной энергетической оболочке Земли?
Зачем летит бабочка? Потому что она решила так сама – или же потому что чужая воля определяет ее полет, влияющий на что-то большее, общее, важное?
А теперь я.
Я танцевала всегда. Сколько себя помню.
Мама рассказывает, что мои первые шаги случились, когда играла музыка. Что дома говорили, что я не пришла, а пританцевала. А я не понимала, как можно двигаться иначе.
Конечно, была школа танцев, училище и… сцена. Моя судьба словно была расписана по нотам. Или нет, по последовательности «па». В нужное время для меня освобождалось место для занятий, где-то я проходила вне конкурса. Иногда, получив отказ, через пару часов я отвечала на звонок и узнавала, что нужна, а первый выход на сцену уже вечером.
Танцевать – это впитывать воздух и выдыхать его. Это ощущать движение вокруг туловища, головы, рук и ног. Движение, которое освежает или обжигает. Поднимает над полом или лишает сил. Проживать историю, умирать в ее конце. И воскресать на новый день.
Девочка талантлива, слышала моя мама день ото дня. Но никто не видел, как после выступления я скрючивалась в первом найденном темном углу, сложившись коленями ко лбу, пережидая слезы, тошноту, судороги. А после моего тайного кризиса выползала из сумрачного кокона с жутким аппетитом и с потребностью услышать любой ритмичный сгусток музыки.
Случается, что я впрыгиваю в танец даже на улице или в магазине. Меня совсем не радуют косые взгляды, отплёвки «Больная» и «Идиотка», рассыпавшиеся из корзины пакетики и баночки. Просто я не могу не впрыгнуть.
Никто не знает, что танцуя, я вижу картинки. Я вижу огромные, рождающиеся в нутре океана, распахивающие пасть и с голодным ревом стремящиеся к полоске суши Волны. Я вижу, как Лава напитывается яростью и устремляется вверх и затем вниз, растворяя своим смертоносным соком леса, города и жизни, переваривая свою пищу убивающим солнце пеплом. Я вижу, как сгущаются траектории двух самолетов, и их, словно магнитом, тенет на пересечение в точке невозврата. Вижу, как накаляется энергия на футбольном матче, и как с минуты на минуту первый микровзрыв запустит цепочку, приводящую к массовой вспышке, боли и смертям.
А иногда я не вижу ничего. Я вижу стекло, закопчённое, словно для наблюдения за солнечным затмением. А за ним вращается, пульсирует, светится и живет что-то мощное и опасное. И я танцую, чтобы стеклянная стенка не лопнула от давления и перегрева.
Я танцую, чтобы волны отдали мне свою ярость и ушли в лоно воды. Чтобы лава выплюнула смерть в мой танец и остыла. Чтобы самолеты прошли параллельно друг другу, отдав мне вывихнутую лодыжку или спазм боли. Чтобы драка на стадионе закончилась минимальными жертвами, я танцую снова и снова.
Знают ли те, кто аплодирует мне стоя, что скрывается за моими безостановочными пируэтами и гимнастическими выпадами? Я расскажу вам, что батман, глиссад, кабриоль, па шассе, па сизо, бризе и антраша – это упоительно и больно, это выпивает и возрождает меня, это спасает кого-то другого, а забирает у меня.
Но у меня есть тот, кто знает. Он подхватит меня на руки за сценой после выступления. Соберет мои рассыпавшиеся покупки и встанет защитной стеной на каждое «Дура». Накроет меня пледом в моем темном углу. Приготовит мне чай с медом и молоком. И будет тихо-тихо помешивать его, ни в коем случае не создавая ритм. А затем, усадив меня в кресло пить чай, включит едва пульсирующее Olei…
Я танцовщица. Я бабочка. Я живу по законам сложной математики. Я думаю, что я имею право выбирать - и выбираю танцевать. Но другой выбор я никогда и не сделаю. Сколько еще пролечу я, прорывая крыльями с махровой пыльцой энергетические сгустки и судьбоносные узлы…
Я не знаю. Я есть. Я просто Танцовщица.