ПУГАТЬСЯ НЕКОГДА
Ясный зимний день. На улице минус 15, морозно. Говорят, что на пруду, что за детским домом, колют лёд для холодильных погребов. Я побежал туда. Действительно, посередине пруда напротив лодочной пристани большая полынья, рядом большая груда колотого льда. Вокруг всё усыпано мелкими осколками. Постоял, поглазел. Лёд голубовато- чисто красиво сверкает на солнце. Вокруг никого. Подошёл поближе, ещё ближе, ещё… и скатился в воду. Вода оказалась на удивление тёплой. Пугаться было некогда, надо было вылезать. Я начал бить ногами по воде подталкивая тело к кромке льда, а руками, выбрасывая их вперёд, подтягиваться, вытаскивая себя из полыньи, благо варежки, цепляясь за вмёрзшие в лёд осколки, облегчали дело. Выбрался довольно быстро. Шагом идти, замёрзнешь, побежал. До дома метров 500. Одежда тяжёлая, в валенках вода хлюпает, тоже тяжёлые. Прибежал, как-то никто ничего не заметил. Забежал на второй этаж в умывальник, всё с себя поснимал, растёрся полотенцем, нашёл что одеть сухое. Развесил одежду по батареям, вылил воду из валенок, поставил рядом. Вскоре подоспел обед, а там и «мёртвый час». Всё обошлось без неприятных последствий, в том числе и для здоровья.
Лет 15 спустя ситуация «Пугаться было некогда, надо было вылезать» повторилась. Пошли мы по притоку Северной Двины речке Юмиж. На воду стали в посёлке подсочников Берёзовка. Было нас трое: племянник Илья, отец его Владимир Петрович Шаньгин и я, шурин. Дня через три Илья занедужил животом. Отец с сыном отправились на байдарке назад в Берёзовку, а я остался с грузом на берегу, благо здесь была заимка. На ночь запирался в заимке, а днём бродил по окрестностям. Встречал медвежьи кучки с полупереваренными ягодами. С ним самим не встречался, видимо между нами автоматически установился своеобразный нейтралитет. Конечно, ходил я с ружьём, правда, одностволкой, и была у меня пара-другая жаканов, картечь, но...
Где-то день на четвёртый-пятый забрался я далеко в одно болото по голубику и потерял ориентиры. Было очень пасмурно, по солнцу не сориентируешься. Компас уплыл с Владимиром. Попытался было сориентироваться по мху на деревьях, но, толи это свойство данного урочища, никак не смог решить, с какой стороны его больше. Ну да ладно, сперва решил дойти до края болота, там уже идя по нему дойти до пересекающей его тропы. Потом сообразил, что это не город с его чёткими границами и граница болота, применяясь к местности, будет весьма извилиста. Мало того, оно может соединяться с другим, подобным ему болотом и так далее до бесконечности. Этак-то далеко уйдёшь, да и тропа, скорее всего, будет идти меж болот…
Ага, выбрал я приметную сосёнку и стал делать от неё ходки, делая засечки на пределе видимости предыдущего дерева. Так уходил довольно далеко. Когда понимал, что дальше идти нет смысла, возвращался по засечкам к выбранному мною ориентиру, и шёл, чуть сместившись по углу, в другом направлении. После ряда ходок я вышел к лабазу. Между четырьмя соснами, на высоте человеческого роста плюс вытянутая рука, на прибитых к деревьям жердях, были устроены полки, накрытые навесом. На полках лежали мешочки с сухарями, крупами, макаронами, солью и т.п. Был керосин, спички, в общем, всё то, что требовалось для выживания. «Жить стало лучше, жить стало веселей». От этой базы я стал ходить более далеко и более уверенно. И в конце концов вышел на тропу, пройдя по которой убедился, что она та самая, знакомая. На поиск её мне понадобилось часов пять.