Минотавр. Жду Тезея.
Скрошились века
в зыбком мареве знойного Крита.
Я - языческий бог, замурован в быка,
жду Тезея в своем Лабиринте.
Под капель сталактитовой, мертвой воды,
брежу юною девой в тунике, -
голоногая,
смерти моей поводырь,
жду твоей иссякающей нити!
Жду, чтоб в мозг мой впечаталось эхо шагов,-
где тот жрец живодерен,
который
выпускает на волю из шкуры быков
одряхлевшие богоподобья?!
Я - языческий бык, и языческий бог,
призывающий ангела боен,
чтоб свершил над быком ритуальный убой,
выдрав в нем погруженного бога!
Я - языческий бог, с головою быка,
на набрякшей и жилистой шее,
исхожу ностальгией по взвизгу клинка,
исковеркан в быка погруженьем!
Мифотворный, я пережил мифов закат.
Чувства сплющив инстинктов коростой,
исхожу ностальгией по взвизгу клинка, -
прохрипеть горловою воронкой: -
«Неужели, впадающей в сумрак душе,
не дождаться - пророчество сбылось! -
В прозябающий сомн олимпийских божеств
буду принят в обличии бычьем?!»
…По ночам из нутра циклопических прорв,
выбираюсь в лохмотьях потемок,
и гляжу как висят олимпийских миров
мутноватые звезды отеком.
В их холодном свеченьи исчерпан распад
моего околевшего неба.
- Где тот бог, что меня позабыл и проспал? –
словно сам богоравен я не был!
Я - языческий бог, вырождаюсь в скота.
За порогом исчерпанных сроков,
убывает во мне божества ипостась, -
смята, сплющена бычьей природой!
Я с надрывом реву во вселенскую взвесь,
бычьей, тяжкой, трагической мордой,
в бычью сущность по-горло обрушенный весь,
выдираюсь из облика монстра!
…А когда предрассветья лиловый накат
смоет мертвого космоса клочья,
в сизый час,
нарекаемый Часом Быка,
проклинаю свою оболочку!
Я - языческий бог, замурован в быка.
Кто-нибудь
- я прошу! –
повторите
древний подвиг, пока еще бог я,
пока
Лабиринт существует на Крите.