Ночь.
Тишина.
Седые тучи
потворствуют луне –
гарцует бледный лунный лучик
по глянцевой стене.
Часы настенные решают
быть мне, или не быть?
И тишине не разрешают
последний звук убить.
Но тишина
в безмолвном доме
и тиканье крадёт…
Харон скучает на пароме –
он пассажиров ждёт.
И замирают
все, кто грешен –
безмолвие страшит.
Ни деревенский пёс не брешет,
ни мышка не шуршит.
Луна вскарабкалась повыше,
и, звёзды растолкав,
степенно,
пОд руку с Всевышним,
гуляет в облаках.
Напрасно слух я напрягаю –
нет прока от потуг.
В безмолвье выжить помогают,
лишь робкий сердца стук.
Уже рукой подать до Стикса,
а там в аду гореть.
Когда и сердца стук утихнет,
придётся умереть.
Луны безжизненный светильник –
из преисподней глаз…
Но тут включился
холодильник –
он старенький у нас.