иногда мне кажется, будто я умру,
так и не прикоснувшись к твоим ладоням,
так и останусь стоять здесь,
как вишни, облетающие на ветру,
как крик, заключенный в гудках телефонных,
потерянный в микросхемах,
но настойчивый, неотступный.
каждый достигший системы
обязан сказать, что не существует системы,
что важно одно:
любой из нас дорогой ценой куплен.
и эта цена заплачена за разбитые в кровь коленки,
мамин ромашковый чай или чай мятный,
за то, как уходит отец в дальние-дальние земли
в рубашке мятой,
за то, как летишь на тарзанке в речку,
и летний воздух
обжигает лицо,
будто ты живой самолёт и вокруг солнце.
иногда мне кажется, что ты стоишь возле,
что ты чувствуешь то же,
говоришь то же.
маленькие дети, вышедшие на балконы,
чтобы тайком покурить или посмотреть на звёзды,
унесены разноцветными драконами
во время, которое наступает после.
после последнего салюта миллениума,
на плывущем по млечному пути острове,
на плечах у некрасивого памятника ленину
в парке имени 40-летия октябрьской революции.
шов за швом шла по твоему следу
небесная портниха, залатывающая наши раны,
она не успела к обеду,
но так нормально,
здесь все в телах на вырост,
с сердцем,
вываливающимся из груди рваной.