В Введено-Оятском – могилы родителей,
А в Свирском – их Сына нетленные мощи.
Широкие тропы ведут к тем обителям
Сквозь тёмные чащи да светлые рощи.
Текут, как ручьи, вереницы паломников,
В жару ли, в мороз ли – идут бесконечно
К мощам и могилам Господних угодников,
Где зрима живому нетленная вечность.
И я в тот ручей, словно капля небесная,
Влилась, чтобы плыть по течению плавно.
Открылись страницы их жизни чудесной,
В которой любовь ко Христу была главной.
Семья та сияла всегда благочестием,
Детей обучала обычаям добрым.
Молились, трудились всегда дружно, вместе,
Не лгали ни людям, ни Господу Богу.
А младший их отрок стремился на подвиги
Во благо души: не страшил его голод,
Не прятал от стужи ни плечи, ни ноги –
Крепчала душа, если тело жёг холод.
Желания плоти, его осквернявшие,
Палил он молитвенным пламенем слова.
И к Богу-Отцу, жизнь ему даровавшему,
В любви признавался он снова и снова.
Господь снизошёл к нему в образе Троицы,
Сияющей светом прекрасным, великим,
Велел здесь обитель да церковь построить,
Где с фресок Святые сиять будут Лики.
Пятьсот лет прошло и жестоких и мирных…
Стоит монастырь Свято-Троицкий белый.
Лежит, будто спит, Александр в нём Свирский,
Свет Божий ласкает нетленное тело.
Оно, словно воск под свечой, золотится,
И миро при звуках молитв источает.
Чудесным мощам Русь идет поклониться
И зримое Чудо ей дух укрепляет.