Ходит в садике легенда,
подживаю с хоуматтендой.
Да, я на многое горазд,
но не встаю в который раз
даже под аплодисменты.
В прошлом был я виртуоз,
а теперь смешон до слёз,
я ведь далеко не Бендер.
Не дадут соврать мне стены,
хоуматтенды – что гиены.
Когда наступал накал,
не одну их перебрал
ночью и в дневные смены.
Была, мать её ети,
с девяти и до пяти –
делала уколы мимо вены.
Я давно уж не рубаха.
Меряет аттенда сахар,
важное не заприметив –
я лет восемь диабетик
без упрёка и без страха.
Слух разносят не гонцы,
что гожусь ей в праотцы
и хвостом виляю, как собака.
Завелась вульгарная девчонка,
скачет как блоха на тонких.
Не по старикашке Фрейду,
прислана по медикейду,
а мне до фени её гонка.
В жизни без любви и смеха
для меня она помеха
и очередная быта ломка.
Хоть на вид стерьва лихая,
но в постели никакая –
ни поднять, ни повернуть,
судно мне не подоткнуть,
не то что до неё другая.
Буду жалобу писать,
несподручно при ней спать,
и почти всегда бухая.
Эта приходящая девчонка
лыбится во все коронки.
Ей давно за пятьдесят,
провинившаяся вся
не меняет вовремя пелёнки.
Нету с нею удержу,
завтра в офис доложу,
держит меня за... ребёнка.
Вспоминаю незабудку –
экспертно преподносила утку,
требовательная ушла,
когда денег не нашла,
обещанные мною по закрутке.
Нравилась она мне очень,
месяц голову морочил,
плакал без неё я сутки.