Совсем не детская писательница Зита Веймахт рискнула проснуться раньше обычного, но Димы Обычного в постели уже не было. Фен для волос тоже пропал.
– Сегодня я встала не с той руки, – горько зевнула она и проплыла на кухню, где на неумытом столе валялась грязная посуда. Поздоровавшись с каждой тарелкой в отдельности, она с полузакрытыми глазами нащупала окурок и раскурила его. – Теперь можно выпить черный кофе с рутинным английским маффином с маслом, – сказала она себе, – эта булочка от меня никуда не убежит, как Дима с феном. В голову стучали, приходили и уходили мысли... Она вспомнила про срочный заказ женского журнала «У трельяжа» на статью о рабочем утре тридцати семилетней, желающей подцепить миллионера. С чего начать? Поделить информацию на части? Например: раздел первый, второй, третий? Звучит не эстетично, как – раздел 1-ый, 2-ой, 3-ий? Не пойдет, ее давно никто не раздевал. Она сама раздевалась. А отходить от истины нельзя. И все же, статью ждут в редакции в два часа дня. Слово абзац холодное, жесткое, зато оно без оттенка пошлости, которая сквозит в слове раздел. В конце концов, абзац вполне гармонирует с ее немецкими именем и фамилией Зита Веймахт. Жаль, не Вермахт, с такой фамилией ей бы позволили работать в военном ведомстве где-нибудь в Берлине, писать для жен ответственных работников Бундесвера. Франкфурт и Дрезден, Штутгарт и Кенигсберг.
– Ой, что это я, – всплеснула она белоснежными птицами рук, – совсем запамятовала, Кенигсберга больше нет, есть Калининград. Шестьдесят лет прошло, а немцам оккупированную Восточную Пруссию забыли отдать. Какая вопиющая несправедливость! Израиль давно отдал Синай египтянам, из захваченной зоны Газа арабов забыли выселить, южный Ливан возвратили, Голанские высоты готовы вернуть, и своих переселенцев обратно к себе забирают с оккупированных территорий. А про исконную немецкую территорию – Восточную Пруссию, весь мир почему-то забыл. Куда смотрит мировая общественность? Зита Веймахт набрала телефон редакции.
– Послушайте, – нотки негодования зазвучали в ее голосе, – Я готовлю ряд статей на соискание Нобелевской премии, «О справедливости». И она смело и открыто высказала все, что у нее накипело.
– Валяйте, Зиточка, – согласился редактор, – только учтите, никаких практических изменений это не даст. По Калининграду бегают мерседесы и фольксвагены, немецкие холодильники хлопают дверцами в каждой второй семье, копченые колбасы – брауншвейгские, сосиски немецкие, пиво баварское, куда не плюнешь «Made in Germany». И наследные виллы скупаются бюргерами...
Зита Веймахт присела на кухонную табуретку и наивно задумалась, почему бы не сделать то же самое Израилю с окружающими его плотным кольцом арабскими соседями, тогда в мире наступит долгожданный мир. И она села писать обращение: «Дорогая Организация Объединенных Наций, отщелучивание ороговевших поверхностей слов (фейшл палиш) достигается путем накладывания прилагательного на местоимение. Брови вытягиваются на продленку в ниточку карандашом «Шанель». Наманикюренные строчки не рекомендуется отлачивать составом для волос. После тоника с ароматизированными добавками показано подушечками пальцев вбивать корректор в припухшие области нижних век. Помада, мейк ап, тушь с добавлением шелковых частичек все «Made in France». Поэтому убедительно прошу, отдайте восточную Пруссию Франции, и тогда у Германии появится реальная возможность вернуть ее себе, минуя линию Мажино.
В этот момент под окнами Зиты Веймахт раздалась протяжная сирена «Скорой помощи». Через десять минут двое в штатском (в белых халатах), выламывая авторучки аккуратно подсаживали Зиту в машину, чтобы она сама себе случайно не переломала ноги в порыве раскаяния.