Со всеми в ладу пребывает и в мире,
Поскольку один он прописан в квартире.
Здесь восемь часов лишь дыхания свист,
А был замечательный в школе горнист.
Он сипло трубил, а горох барабанный
Всем заявлял, кто горласт тот и главный,
Но мимо портретов дул с легкой опаской,
По коридорам, воняющим краской.
Он, завсегдатай отдела «колбасы»,
На восемь часов откололся от массы.
Ему не кричат ни «подъем», ни «полундра»,
Тепло батареи, не степь и не тундра.
Хранят его сны, словно деньги сберкассы,
Уснувших не делят на типы и классы.
За стенкой пусть крошатся зубы от ломки,
А в лифте глумятся граффити подонки.
Немного похоже на летаргию,
Но утром проснется, возьмется за гирю.
Суставы покрутит. Закончив гимнастику,
Под чашечку кофе посмотрит фантастику.
Но это всё утром, пока будто кома,
Картина не маслом, но очень знакома,
Вонзаются бомбы, грохочут фугасы,
От жутких реалий спасают матрасы.
Не трутень, читал Мандельштама и Бродского,
Нет в снах беспробудных сюжета уродского.
К тебе обращаюсь, хороший товарищ:
Ты спящего парня ведь не ударишь?
2017г.