.. В глубокой сосновой чаще, обросшей мхом и ядовитыми грибами, жило Чудовище. Много ходило легенд и мифов про того невиданного зверя.. Как бы и не выглядел зверь особо плохо, и родственники были у него, и улыбался иногда, но редко. …Но было в нём нечто такое, что он сам напридумывал себе про себя, и оброс с тех пор своей лапшой, сквозь которую виден лишь мрак и боль. Иной путник, проходящий мимо его лачуги, ускорял шаг; но нашлась одна девушка, что не слушала ни других, ни ум свой, которого вообщем и не было у неё, что очень кстати для таких красавиц.
Пробралась она тайком в сердце Чудовища, любопытная, и подсматривала вечерами, чем занят этот чёрт. Тихими спокойными вечерами, когда на улице нет ни ветерка, собирал наш зверь из мозаики вещи невиданные.
Однажды он уснул, и девушка, прокравшись в дом, села рядом с ним, дабы посмотреть своим страхам в глаза; девушка та была кроткая, но отважная.
Открыла она одеяло из листьев папоротника, а там одежда из меха и мха. Сквозь одежду сочилась голубая кровь, а шрамы покрывали кожу вдоль и поперёк. Только вот раны были те душевные, а не физические, даже незрячему был бы очевиден сей факт. Знала она, как лечат и такие вещи. Приложила ладонь к груди израненной, и сердце сделало вдох. Погладила нежной своей рукой, молитвами, да любовью, и следа от ран как не бывало.
…Лапы зверя были грубыми, твёрдыми, и большими. Но и их не испугалась она. От того ли стали такими, что каждый день тяжёлый труд столь нелёгок, что оставляет свой отпечаток? Разве невозможно не полюбить такую самоотверженность и трудолюбие?- сказала она, наградив их сотнями поцелуев. В мгновение ока лапы зверя превратились в руки мужчины.
Мягкими, едва заметными движениями рук, она аккуратно привязала кончик простыни накрывавшей зверя, к своей юбке, и танцующими движениями сдёрнула с него всю пелену иллюзий, витавших над его головой;… и покорно ушла.
Говорят, Чудище больше там никто не видел. А в селе, где жила девушка, появился мужчина невероятных сил и могущества; сильнее и мудрее его не сыщешь. Да только ищет ту, что задела его за живое, и оживила всё мертвое, но давно уже нет её.