Ну давай уже, проходи,
выжимать то немногое, что осталось.
Только,
не припадай к груди,
и не плач
вызывая жалость.
От нее в желудке тугим узлом,
желчью в горле першит, и давится
моя муза сухим пайком.
Ей увы, от того не прославиться.
В лучшем случае чай с коньяком.
Что ещё тебе? Подушевнее?
Кофе с сахаром, хлеб с медком?
И до ранней зори беседуя
то об этом, то о другом
распадаюсь я на молекулы,
ненавижу всего и вся.
Почему у детей каникулы,
ну а мне уж давно нельзя?
Мне нельзя
обижаться, ссориться,
и на грусти давно запрет.
Можно только поддакивать,
вовремя
и улыбку
под трафарет.
Ночь темна.
Ах, как славно воется,
в одиночестве.
Толку нет.
За концерт такой не поклонятся.
Да и нахрен такой концерт.
И как страус в песок.
И спрятались.
Раз темно, значит света нет.
Нет теней, и в них не покажутся
очертания прошлых лет.
Проходи уже. Ну чего же ты?
Там, в душе,
ровно два глотка.
А потом ничего не останется,
Что останется, пить нельзя.
И когда поскребя по донышку,
не найдёшь для себя ответ,
ключ оставь на столе,
в конфетнице.
Не забудь потушить свет.
Н.Ш.
Vl/2016