Ей нечем смыть с себя грязь,
мыла нет уж давно в запасе.
На плечах её старая шаль,
обносились все вещи разом.
На скрипучей кровати лежит
и в глазах её лужи-слёзы...
В теплоте этих лужиц парит
как туман , её память о розе.
...
- Мне тогда восемнадцатый шёл,
когда утро колючим стало,
выпускницей , с букетом роз
о Войне , уколовшись , узнала...
А потом были розы в пыли ,
в старом парке они отцветали.
Провожала их взглядом, вдали.
Санитаркой была , отступали...
Словно болью кричали они ,
алой кровью бинты им вторя ,
повторяли - Солдатик , живи!
А солдатик кричал от боли...
А потом был Бреслау. Сады...
Все шипы штык-ножом срезав с розы,
Протянув мне - Зойка , держи ,
ты прекрасна , утри лишь слёзы...
А сейчас я подранок судьбы ,
хоть в Войну и была человеком.
На скрипучей кровати лежу ,
и в платке моём годы-прорехи...
...
Мне её никогда не забыть.
В девяностые годы лихие
не хватало на мыло , а жизнь
её память Войной ворошила...
Алой каплей бутон дрожит,
на подушечке Орден Славы.
Обещала ей розу вложить ,
как закладку в судьбе усталой.