Низкое небо, тяжелый воздух.
Над эшафотом блистает герб.
Мужики в рубахах. Им роздан
предсмертный хлеб.
Толпа на площади — тишина:
не всхлипнет никто из людей,
что живут этажом ниже дна —
будто у адских дверей.
Камнем застывшие дочь и мать.
Нечем дышать — не хватает мест.
Муж и отец готовится умирать —
только сухарь доест.
Слышится хруст — то засохший хлеб,
но громче хрустят позвонки.
Человек тут безволен и слаб,
о воздух стучат сапоги.
И крик, гибнущий в воплях баб:
— Пап!