Ежевичный сорбет
и чашка любимого чая,
апельсиновый пунш… но я за рулем, не сегодня.
Ты расскажешь мне о ноябре, не лишенном отчаяния,
прочитаешь мне стих,
что всех прочих твоих безысходней.
Ты одна из не очень-то многих,
тех сдержанно-страстных,
породнившихся с питерской осенью достоевской.
На подобных тебе не рисует размашисто счастье.
Счастью что-то мешает всерьез –
или здесь, или в детстве.
Все метафоры осени
ловишь ты на полуслове,
все трагедии лета
угадываешь на взлете.
И зачем тебе встреча, с сюжетом ни разу не новым,
и зачем тебе тетя за столиком этим напротив?
В ее взгляде не то чтобы скука, и в целом – не скепсис,
и скорее всего, ты ей даже весьма интересна,
а особенно дальше,
на тех перепутьях сюжета,
где тебе сорок пять будет с плюсом осеннего лета.
Тетя вряд ли насквозь заболеет хандрой пофигизма,
через наледи лет,
сквозь огни бесконечных дорог
вновь придет на страницу твою, что полна романтизма,
и увидится свет ей
за черными нитями строк.
Ты послушай ее.
Не грусти, поэтичная дева.
У нее есть и осень, и классика древнего детства,
и щемящие ноты, звучащие в сердце упрямо,
незажившие шрамы ночей.
А еще она – мама.
Что она говорит там из личной своей преисподней,
ничего в этом адского.
Просто не будь безысходной,
береги же себя, не калечь понапрасну здоровье -
предсказуемо лихо рифмует все это с «любовью».
Пусть не ведает то, что уже в свои годы ты знаешь,
поднебесье вдыхаешь,
радугой сны разбавляешь,
только каждая знает о том, что за счастье бороться -
это значит любою ценою
со дна колодца,
песню петь до конца,
что из самого сердца льется,
и не сделаться чем-нибудь
вроде копытца, болотца,
морем не захлебнуться,
на золото не напороться.
Береги себя, милая,
песня твоя не умолкнет.
Да, она тебя старше, и в общем, не геймер нисколько,
потому, если видела смерть,
то не в облике монстра,
а реально вблизи,
и сто раз – на больничных койках.
И насколько планета мала, ей немного виднее,
чем тебе, что идешь по шоссе без билетов обратных.
Ей уже не светлее,
не сумрачней, не больнее.
Твои рифмы – о безысходном.
Ее проза – о безвозвратном.
Девочка, да.
Моя проза – о безвозвратном.
Ничего больше горького, сладкого,
все здесь понятно.
Посидим еще вместе за чаем с десертом клубничным,
И наверно, все будет чудесно.
Все будет отлично.
Почему мы с тобою в вечернем сошлись разговоре?
Но поэзия прозе пока победить не дает.
Потому промолчи – что тебе речи той,
боящейся одного лишь:
что когда-нибудь дочка родная ее не поймет.
Остальные потери
я пережить в состоянии.
В лучшем случае - стих, на худой конец - нет,
пока не инсульт. Портвейн.
На других континентах подруги…
чьи-то души - на расстоянии…
Don’t worry be happy,
и в спину november rain.
Легкой поступью ветра уходишь ты, дева-поэт.
Чай остыл мой,
кафе через десять минут закрывается.
На проезжих дорогах пустынно, лечу через дождь.
Светофоры на желтом – не «да» и не «нет».
Ничего уже не запрещается.
Безысходность кончается,
даже если не верится.
Даже если не ждешь.