Это произошло в СССР во второй половине 20 века.
Он и она были знакомы с самого раннего детства. Они жили в Москве в одном доме, в одном подъезде, в соседних (на одной лестничной клетке) квартирах, их комнаты разделяла лишь стена, по разные стороны которой стояли их кровати. Он был моложе ее всего на несколько месяцев. Они были, что называется – не разлей вода: возможно потому, что ни у кого из них не было родных братьев или сестер. Их очень похожие семьи (отцы руководящие работники: один — в органах государственной власти, другой — в промышленности, матери — врач и учительница) дружили и вместе проводили свободное время: грибы, ягоды, лыжи, изредка – театр, летом – поездки на море, в общем – все, что было доступно тогда советским гражданам.
Лет с десяти они увлеклись астрологией и стали считать, что их объединяют не только общая стенка в хрущевской пятиэтажке и школьная парта, за которой они сидели с первого класса, но и звезды: они оба родились в год Собаки, принадлежали одной стихии – Земле, и их знаки (ее – Телец, его – Дева) отлично сочетались. Позднее, когда они подросли, стало понятно, что кроме прочего они идеально дополняют друг друга и по темпераменту (она была волевой и энергичной, он – мягким и спокойным), и по отношению к окружающему миру (она готова была изменить под себя все вокруг, а он воспринимал мир таким, какой он есть, и желал лишь лучше понимать его). Среди них двоих она была явным лидером, и это устраивало их обоих.
Когда им было по 12 лет, он ее спас. Она отлично плавала, а он плавать почти не умел, да и не любил. В тот уже холодный осенний день лодка, которую они взяли напрокат на ВДНХ, столкнулась с другой, в которой сидели сильно подвыпившие студенты, и она, потеряв сознание от удара головой о борт, упала в воду и сразу пошла ко дну. Лодка со студентами перевернулась, и все они, ругаясь на чем свет стоит, поплыли к берегу. Он прыгнул за ней не раздумывая, как был – в одежде и обуви, чудом нашел ее на дне, каким-то образом поднял на поверхность и удерживал над водой до тех пор, пока не подоспели взрослые. На берегу кто-то сделал ей искусственное дыхание, она закашлялась, несколько раз шумно вдохнула-выдохнула, открыла глаза,увидела его и поняла, что уже не сможет без него.
К нему любовь пришла позднее, через несколько лет, когда из девчонки-подростка она превратилась в стройную, эффектную девушку с изумрудными глазами, чьи роскошные, длинные, светло-русые волосы всегда были собраны в пучок (по привычке с детства – чтобы не мешали играм с мальчишками). А в тот памятный день, после происшествия на озере ВДНХ, едва не стоившего ей жизни, он лишь услышал от отца, сказавшего то ли в шутку, то ли всерьез, несколько слов, которые глубоко запали ему в душу: «Теперь ты в ответе за нее, раз ты спас ей жизнь».
Многие считали, что они – идеальная пара, и что, рано или поздно, они поженятся. Так и случилось, когда они закончили Московский авиационный институт: она – экономический факультет, он – факультет радиоэлектроники летательных аппаратов. Свадьбу сыграли без лишнего шума (да, конечно — дорогие прокатные автомобили, да — дорогой ресторан, но не более полусотни родственников и гостей), этого хотели они оба, в первую очередь – она. На следующий день они уехали в Европу на красной (ей так нравился красный цвет!) мощной спортивной Субару (свадебный подарок им, в первую очередь – ей, одного из гостей) на 2 недели (оплата гостиницы и прочего – свадебный подарок их родителей).
Почти сразу после свадьбы он был призван в армию офицером в одну из подмосковных космических частей, что позволяло ему часто бывать в Москве и видеться с ней, а она поступила в аспирантуру, но не МАИ, а почему-то Московского государственного университета (так она решила), намереваясь писать научную работу о чем-то, связанном с финансами. Они сняли в Москве квартиру, потому что она не хотела жить ни с его, ни со своими родителями. Денег, которые он зарабатывал в армии, конечно, не хватило бы даже на текущие нужды, но его и ее родители помогали, и жизнь их можно было назвать хоть и однообразной в силу обстоятельств (его армия и ее учеба), но безоблачной и, может быть, даже счастливой. Детей у них еще не было, хотя они об этом думали; но оба (в первую очередь – она) считали, что ему надо «дослужить» и найти хорошую работу, а ей – закончить аспирантуру и защитить хотя бы кандидатскую диссертацию.
А потом, через год, она трагически погибла. В материалах уголовного дела, возбужденного по факту смерти двух человек, сухим казенным языком было написано, что поздно вечером на разделительной линии ...го шоссе на очень большой скорости произошло фронтальное столкновение двух легковых автомобилей, за рулем одной из которых – красной Субару — была она. Свидетелей происшествия не нашлось; а от машин, которые намертво сцепило силой удара (сплело, словно это были роботы-трансформеры, задушившие друг друга в объятиях), после того, как они несколько раз перевернулись и загорелись, мало что осталось, поэтому причина аварии осталась невыясненной. В какой-то момент ее выбросило через лобовое стекло, она обо что-то мягко, но сильно ударилась и потеряла сознание. Рядом с ней полыхали, обволакивая ее клубами едкого черного дыма, остатки автомобилей, и несмотря на то, что тело ее совершенно не пострадало, если не считать ссадины на голове, она, как позже было написано в отчете судебно-медицинской экспертизы, не приходя в сознание скончалась на месте от удушья (как будто, утонула, почему-то подумалось ему, когда кто-то зачитал ему содержимое документа). Водителю другой машины – мужчине, «повезло» еще меньше — он почти полностью сгорел в автомобиле, и к ее похоронам личность его еще не была установлена.
В момент ее смерти он был на службе, заступив на сутки на боевое дежурство. Работы было много, и именно этим он объяснял себе то обстоятельство, что ничего не почувствовал.
После ее ухода ему было так одиноко, что он взял к себе домой беспризорного белого щенка-суку, которую как-то увидел около своего подъезда и на которой не было ни ошейника, ни клейма. Он сразу же назвал ее именем своей погибшей жены, он просто не мог по-другому, и собака помогала ему в самые тяжелые минуты одним своим присутствием.
Он очень тосковал по умершей, и поначалу ему было нечем заполнить часы, которые они раньше проводили вдвоем, но скоро у него появилась непреодолимая тяга – писать. Он всегда любил литературу, много читал, с интересом принимал участие в литературных беседах, но никогда не пробовал писать сам. А тут в нем стали рождаться стихи (в основном посвященные ей), которые ему надо было просто заносить на бумагу, что он и делал. Это продолжалось около полугода. Он жил, как в тумане: ходил на службу, разговаривал по телефону со своими и ее родителями (и те и другие порывались пожить вместе с ним, но уступали его мягкой просьбе дать ему побыть одному), заботился о собаке, выслушивал соболезнования, но в основном – записывал сочащиеся из него стихи...
Вдохновение пропало так же внезапно, как и появилось, как раз незадолго до окончания его службы в армии. Боль тоже немного отступила, а вместе с ней ушел обволакивающий его туман. Он выздоровел. Но с ужасом стал вспоминать, что кое-кто из знакомых, утешавших его сразу после трагедии, намекал: мол, на том шоссе ее машина оказалась не случайно. Возможно, это говорилось из любви к нему, чтобы он не оплакивал ее так сильно, а может эти люди ненавидели его, и под предлогом заботы хотели сделать ему еще больнее. Но в любом случае все сводилось к тому, что в тот страшный день поздно вечером она ехала от мужчины, с которым познакомилась в МГУ то ли полтора года назад, т.е. почти сразу после их свадьбы, то ли еще раньше, и что именно этот мужчина сгорел во втором автомобиле. Он, этот ее знакомый, по словам говоривших, был старше ее на 12 лет, вторично женат и имел ребенка от первого брака. Кем она была для этого мужчины – до конца непонятно, но якобы у них был бурный, страстный роман, они встречались два-три раза в неделю, проводя вместе по нескольку часов. Поговаривали, что они собирались оформить свои отношения. И по мнению знакомых, это могло быть правдой, учитывая, что они были очень похожи: оба энергичные, предприимчивые, амбициозные, всегда нацеленные на победу, оба любили азартные игры и спорт, особенно автомобили. Поговаривали даже, что в момент смерти она ждала ребенка от этого человека, но о факте ее беременности в официальном отчете судебных медэкспертов не было ни слова.
Он вторично был почти раздавлен. Но время лечит любые раны. И, немного спустя, он просто решил считать все эти слухи плодом своего или чьего-то больного воображения, тем более что никто давно уже не мучил его грязными намеками. В общем, еще через два-три месяца он понял, что надо жить дальше и стараться поменьше оглядываться назад. Как он сам говорил про себя — он стал философом, имея в виду его изменившееся отношение к жизни и к своему месту в этом мире.
Он в очередной раз отказался от предложения родителей переехать к ним и устроился на какую-то не очень престижную работу по специальности. Главное для него было то, что ему и его собаке средств на существование хватало. Большего он тогда не желал, ему просто хотелось жить и думать, думать и писать...
Его собака-приемыш оказалась очень редкой и древней породы и, похоже – абсолютно чистых кровей. По крайней мере, так считали его знакомый эксперт от кинологии и рекомендованный им ветеринар. Тем удивительнее было то, что когда он подобрал собаку, она просто бегала по улице. Он не слишком пытался найти ее прежних хозяев (через соседей, того же эксперта, знакомых собаководов и прессу) — больше для очистки совести, потому что успел очень привязаться к собаке и ни за что не хотел с ней расставаться.
Однажды осенью он как всегда гулял с собакой (а точнее — наоборот, так как направление всегда выбирала она), они незаметно оказались довольно далеко от дома в парке, где обычно отдыхали другие любители животных со своими питомцами. И тут он увидел молодую женщину. Ее трудно было не заметить, потому что он двигался прямо на нее. А может быть, его собака просто вела его туда, ведь рядом с женщиной шел великолепный белый пес, красоту которого не мог скрыть его явно почтенный возраст.
Так они и познакомились. Она (я теперь буду называть так его новую знакомую) была очень похожа на его погибшую жену за исключением того, что была мягче и женственней, и у нее были не изумрудно-зеленые, а небесно-голубые глаза. Он по понятной причине не рассказывал ей ничего о своей первой и до того момента — единственной любви, и сам ни о чем ее не спрашивал. Она тоже не задавала лишних вопросов о его прошлом и не рассказывала ничего личного о себе, хотя и у нее глубоко в душе была спрятала боль, связанная со смертью близкого ей человека (автомобильная катастрофа примерно два года назад: он обгорел так, что хоронить было практически нечего). В общем, они довольствовались тем, что каждый из них был сам готов рассказать о себе. Главное, что они каким-то непонятным, чудесным образом встретились в огромной, десяти-миллионной Москве!
Продолжая жить отдельно, они познакомили друг друга со своими родителями и друзьями, вместе проводили все больше времени, становились все ближе. А потом, через год-два после их первой встречи, они стали жить вместе. Она была известным художником, неплохо зарабатывала и мягко предложила ему сменить работу – перестать работать ради денег и заняться своей любимой философией, о которой он мечтал еще в школе, но которая казалась ему абсолютно недостижимой и непостижимой.
Несколько лет она не могла забеременеть, но наконец родила мальчика. Он тогда был уже кандидатом философских наук и довольно известным ученым, пытающимся (и как считали многие – небезуспешно) ответить на вопрос, который большинство простых людей – не философов сформулировали бы как «чего больше в человеческой жизни – случайности или закономерности?». Она в основном занималась их сыном, но творчество тоже не бросала, а он читал лекции, переводил книги, писал свою книгу, помогал ей по дому, а главное – думал, думал...
Прошло еще около года. И они решили отправиться в путешествие в Крым, в один из городов южного побережья, погостить у его друзей по институту, которые уже много лет настойчиво приглашали сначала его, а после их знакомства – их обоих к себе в гости.
И вот они с сыном и его любимой собакой (ее пес к тому времени по возрасту уже давно оставил этот мир) предприняли путешествие к морю на автомобиле. Была середина осени, машин было не очень много, и они благополучно добрались до места, лишь раз заночевав в гостинице на полдороге.
Его друзья были рады их приезду, потому что он наконец опять был счастлив, и потому, что она и их малыш им очень понравились. Две недели на берегу Черного моря пролетели незаметно: отличная погода и забота друзей сделали их отдых незабываемым.
Незадолго до возвращения в Москву он, она, их сын и его собака рано утром, как обычно, на пляже – узкой десятиметровой полоске песка и гальки между морем и набережной – дышали морским, насыщенным йодом воздухом. Накануне было объявлено штормовое предупреждение, но море волновалось не слишком сильно, а вода была еще теплой. Он и она решили искупаться, может – последний раз в этом сезоне, посадили мальчика в его белую детскую коляску, украшенную разноцветными изображениями животных, и пошли к морю. Собака, как всегда в подобных случаях, осталась с коляской. Они знали, что ребенку ничего не грозит, когда собака рядом, тем более, что на пляже не было ни души.
Опасность налетела неожиданно, откуда ее не мог ожидать никто. Когда они отплыли от берега метров на пятьдесят, между ними и сыном буквально за несколько секунд образовалась воронка небольшого, но мощного смерча. В воздух с пляжа были подняты деревянные лежаки и шезлонги, металлические «грибы»-тенты, мусорные урны и контейнеры, вывалившийся из них мусор, и все это вперемешку с песком, галькой и морской водой закрыло от них коляску с мальчиком. Воздушная воронка, расширившись, металась по пляжу, то приближаясь к морю и захватывая тонны морской воды и водорослей, то отдаляясь от него. К тому времени, когда они добрались до берега, вихрь стих также внезапно, как и появился. Ни коляски, ни сына, ни собаки на месте не было...
С момента появления смерча прошло минута-две, не больше. Молча стояли они у воды, не понимая, что теперь делать. Вокруг повисла неестественная, мертвая тишина, которая словно парализовала их, они потерялись в ней как два маленьких ребенка. И только спустя какое-то время кто-то из них, немного придя в себя, заметил в стороне, вдали, у бетонной стены, отделяющей набережную от пляжа, что-то белое. На ватных ногах подошли они поближе, уже догадываясь, что они там могут увидеть, и боясь того, что им, возможно, предстояло увидеть. Но это была не коляска, а их любимая белая собака, у которой позвоночник, похоже, был перебит каким-то лежащим на ней металлическим предметом. Она была еще жива, заскулила, пытаясь встать, но смогла лишь немного приподняться на передние лапы, чтобы последний раз лизнуть протянутую к ней руку хозяина, и они увидели под ней, в небольшом углублении, за десятилетия вымытом морем в бетоне набережной, своего сына, который лежал спокойно, не моргая, смотрел на них и улыбался. Когда она, не помня себя от счастья, взяла ребенка на руки и хотела прижать к себе, мальчик серьезно посмотрел на нее и почти отчетливо сказал первые в своей жизни слова, по очереди указывая на нее, него и собаку: мама, папа, тетя...
В то время она не придала этому значения, а может – даже не слышала слов малыша, очень похожих на простой набор звуков, так как единственная мысль, которая засела тогда у нее в голове, была о том, что слава Богу, ее, нет — их сын жив и здоров. Возможно, позже в разговоре с мужем она вернулась бы к этому эпизоду, если бы хоть на мгновение отвлеклась от переполнявших ее чувств и взглянула на него. Но она не сделала этого, поэтому не увидела, как сильно он изменился в лице, услышав именно последнее слово, произнесенное ребенком, и видя, как устремленные на него карие глаза собаки, прежде чем окончательно закрыться, окрасились так хорошо знакомым ему с детства насыщенным изумрудным цветом... *
12.02.2008.
(*) Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реально живущими
или жившими людьми случайно.