Замкнутое пространство
над Вавилоном,
обозначено красной нитью сквозь
историю нежной юности ломанных.
Мы считаем точное расстояние от
улыбок и лета до
зажатой зимы,
и в ребрах
так тихо
пробивается жженое эхо,
горькое как гвоздика.
Натощак беззвучно,
после всех законов природы,
забитого расписания
мы теряем сжатые зубы
и прекращаем биться.