Захлестнёт его кручинушка в избытке,
Захлебнулся в нем стареющий брюнет.
Мучил, звуками державший душу в пытке,
Выражавший сострадание кларнет.
И протягивали ноты ее руки,
В дождь шагнувший возвращали силуэт,
Что-то большее, чем боль глухой разлуки,
Пробуждал в нем опечаленный кларнет.
Одиночество продав он ресторану,
За столом с графином водки тет-а-тет,
Языком мелодий его рану,
Верным псом зализывал кларнет.