Ананьев, добрый мой приятель,
Иль недруг, назови как хошь,
Давным-давно от водки спятил,
Но распознать способен ложь.
Осевший в Мурманске Бессонов,
Пестов с его парле-франсе,
Шугавшему в Москве масонов,
Ему завидовали все!
Икрою чёрной астраханской
Делился щедро он с шоблой,
Леча с ухмылкой хулиганской
Не перепой, так перелой.
Про широту его натуры
Ходили байки в ЦДЛ,
Буфетчицам он строил куры
И арию со сцены пел.
Участник многих конференций
По выведению страны
Из кризиса, он как Теренций
Смешно подтягивал штаны,
И содрогались олигархи,
Покорно привставая с мест,
Благодаря за этот архи,
За этот архистрогий жест!
Да вот сюрприз: пока, всезнайка,
Про дзен постил я экзерсис
И пробки шумного Масспайка
С колена выбивал для мисс,
Пока я меж конфедератов
Готовил здесь переворот,
Уехал к тетке, в глушь, в Саратов
Весёлый этот обормот...
Теперь с причала ловит Слава
Уклейку и жуёт урюк,
Бурлацких байстрюков орава
Привольно носится вокруг,
Татары с конскими хвостами
Пасутся мирно на лугу,
Башкиры шепчут об имаме,
А нам, гяурам, ни гу-гу.
Но мудрый череп шишковатый
Славянофила-мудреца
Забит отнюдь не жухлой ватой,
В нем святость есть и хитреца,
Присущая стране великой,
С которой с детства я знаком,
На всякий случай став заикой,
Чтоб не пришибла тесаком.